Выбрать главу

Майя прислушалась. За закрытой дверью фотостудии было тихо. Она достала из кармана ключи. На площадке кто-то перебил половину ламп, и от этого приходилось действовать почти на ощупь. Майя позвенела связкой, и вдруг металлический комок выпал из ее пальцев и медленно-медленно полетел на пол. Или ей показалось, что он летел так медленно и долго. Наконец, раздался удар в пол. И тишина. И стук сердца. Майя прислонилась к дверному косяку…

Прошло несколько минут, прежде чем она достала телефон и набрала Зиса. Вместо ненавистного безразличного женского голоса, который в последние дни только и делал, что предлагал перезвонить, раздались длинные гудки. Если бы Майя прислушалась, она наверняка разобрала бы здесь, на лестничной площадке, тихий, едва слышимый звонок его телефона, доносившегося из-за двери. Но Майя не прислушивалась. Она ждала, когда Зис подойдет. Наконец, щелкнуло соединение.

– Алло? – раздался его хриплый голос.

Майя неожиданно замешкалась, не зная, с чего начать, и неожиданно все свелось к одному вопросу.

– Я заеду к тебе?

Зис замер, Майя застала его врасплох. Он посмотрел на часы, потер лоб, прокашлялся.

– Да. Я жду тебя. Когда ты будешь?

– Минут через двадцать.

– Хорошо.

Оба отключили телефоны. Майя взглянула под ноги. Связка все так же лежала на полу. Она пересилила себя и нагнулась. В тусклом свете было видно, что все ключи были наполовину обрезаны. Майя, стараясь не дотрагиваться до чистой и ровной линии среза, бросила их в карман.

Когда стих звук ее шагов, открылась дверь студии. Всклокоченный Зис появился на пороге. Пока он запирал дверь, до него с улицы донесся грохот чьего-то пробитого глушителя. Зис прислушался – похоже на Майин «мерседес». Но его отвлекал замок – ключ никак не проворачивался, и Зис затряс дверь, пытаясь найти нужное положение, чтобы наконец закрыть ее. Когда он покончил с этим, характерный ворчащий звук уже растворился в городских шумах. Зис сбежал по лестнице на улицу. За двадцать минут ему надо было добраться до дома, а его машина была припаркована черт знает где!…

Святой отец и матушка провожали Филиппыча на вокзал почти в полной темноте и тишине. Когда они вышли из дома, надо всей деревней сияли крупные, частые и очень яркие летние звезды. Гроза, пугая зарницами, полыхала где-то над городом, здесь же пока было спокойно. Только собаки брехали на краю улицы, цедили свои трели цикады, и случайные ветки похрустывали под ногами путников. Распространяя на много метров вокруг запах пыли и ладана, впереди вышагивал Исидор. Валериан поспешал за ним. Замыкала короткую процессию семенящая и время от времени ойкающая Галина. Тропинка долго петляла в небольшом, но густом пролеске. Наконец деревья расступились, и компания вышла к пригородной станции. Исидор со вздохом осмотрелся. Кривой, косой, каменный, немного приукрашенный ночным освещением домик. Мусор, разложенный вокруг дырявой урны. Три тени, катающие по перрону пустую бутылку водки. Тоска…

Только серебристые линий путей, подсвеченные луной, дарили надежду на то, что другой, прекрасный мир, возможно, когда-нибудь прорвется сюда через эти четыре сверкающих разреза.

Когда электричка, заглотившая Валериана, скрылась в темноте за поворотом, Исидор повернулся к своей Галине.

– Как думаешь, он ей поможет? – тихо спросила она. Священник неожиданно тихо и нежно улыбнулся ей.

– Посмотрим, Галя, посмотрим… – протянул он, с удовольствием вдыхая ночной воздух, в котором ароматы трав смешались с запахами отошедшего электропоезда.

– Странный он какой-то, – Галина вздохнула. – Говорит, не верил никогда, а тут к тебе пришел. Поверил, что ли?

– Не знаю, Галя, – весело отозвался ее супруг. – Но чувствую, есть прогресс!

Внезапно на перроне что-то грохнуло и разбилось. Исидор свел брови над просветлевшими было глазами, его детская улыбка исчезла в жестких складках затвердевших губ, и святой отец, тряхнув мантией, направился к раскачивающимся алкашам.

– Именем Господа Бога нашего, это какого вы тут празднуете, антихристы? – донеслось до Галины.

Она только вздохнула и повернулась в сторону давно растворившихся в темноте красных фонарей.

– Ой, спаси и помилуй… – прошептала Галина и перекрестила воздух.

Словно в ответ ей, тоскливо взвыла электричка. Галина вздрогнула, зябко передернула плечами и пошла в сторону Исидора, то ли крестящего, то ли предающего анафеме местного алкаша Митьку с его друзьями.

Майя и Зис

Лифт, гудя и поскрипывая, тащился наверх. Майя стояла, прикрыв глаза, и отсчитывала этажи: «…третий, четвертый…»

Она старалась ни о чем не думать. «…Шестой, седьмой…» Ни о чем не думать не получалось, Майя твердила: «…девятый, десятый…»

Наконец кабина дернулась, встала, двери расползлись в разные стороны. Майя постояла, разглядывая серую стену, на которой рукой интеллигентного хулигана было нацарапано: «Семен Иванович– подонок». Внезапно, словно от сочувствия к неизвестному Семену Ивановичу, на ее глаза навернулись слезы.

– Что со мной?! – она тряхнула головой и вышла на лестничную площадку.

Майя уверенно вдавила кнопку звонка квартиры Зиса. Скорее бы, скорее… Сейчас он откроет дверь, впустит ее в квартиру, они пойдут на кухню, нальют вина, Зис достанет из холодильника какую-нибудь еду, сядет рядом, и все отступит, забудется. Над городом наконец прольется дождь, смоет все лишнее, и опять станет легче дышать…

Однако за дверью было тихо. Майя прислушалась и опять нажала на кнопку. Потопталась на месте. Приложила ухо к двери. Позвонила еще. Ничего. Вообще ничего. Тишина.

И вдруг Майя сорвалась. Она изо всех сил заколотила в дверь руками и ногами. Валериан, который недавно брал штурмом эту же квартиру, ей в подметки не годился. Майя била кулаками по гладкой доске, пинала ее ногами и кричала во весь голос.

– Открывай, открывай, я сказала! Мне все равно – заснул ты, выпал из окна, повесился! Открывай! Открывай…

Внезапно дверь открылась. Но не перед ней, а за ее спиной. Громыхнуло замками, и низкий женский рык раздался на лестничной площадке.

– Эй-эй-эй! Дамочка! Вы чего это тут устраиваете?

Майя развернулась. Перед ней, уперев руки в мощные бока, стояла соседка Зиса, Лилианна Леопольдовна. Майя пару раз имела удовольствие прокатиться с ней в лифте и успела насмотреться на это чудо. Сто килограммов живого веса, накладной шиньон, прокисшие лет пять назад духи и короткая бычья шея. Судя по тому, как во время тех же поездок Лилианна Леопольдовна сопела в сторону Майи, та ей тоже не нравилась. Теперь они стояли друг перед другом, их ноздри дрожали. Над домом прокатились звуки грома.

– Вы на часы-то смотрели? – Лилианна, словно перед боем, сняла с переносицы очки, аккуратно сложила их и убрала в карман фартука.

Майя смотрела не на часы, а в мясистую переносицу и представляла себе яблочко мишени, располагавшееся аккурат между пустых водянистых глаз.

– Чего, бабочки ночные? Целыми днями спите, а по ночам тут бардак устраиваете! – клокотала Лилианна Леопольдовна.

Майя не спешила. Мысленно она натягивала тетиву и, придерживая пальцем стрелу, направляла ее в крошечную точку на лице этого чудовища.

– Чего молчишь, ты, кошка драная? Сказать нечего? Длинная стрела с разноцветными перьями, привязанными к концу, и заостренным и заточенным острием, прошила воздух, приближаясь к тупому лбу соседки. Кончик, разрывая ткани и кроша толстую кость, вошел в мозг…

В этот момент за спиной Майи заскрежетали двери вынырнувшего из глубин дома лифта. Из кабины вышел Зис и застыл, принюхиваясь к запаху электричества, скопившемуся, видимо, в преддверии грозы на площадке. Что-то подозрительное показалось ему в позе Лилианны, но он не стал ни во что вникать и ни в чем разбираться. Поприветствовал кивком соседку и, гремя ключами, увлек Майю за двери своей квартиры.

Все это произошло очень быстро. Внезапно из поля зрения распаленной Лилианны исчезли и объект, и субъект, и смысл, и повод, и причина схватки. Разоряться на пустой лестничной клетке было ниже ее достоинства. Однако она на всякий случай смачно призывно выругалась, подождала пару минут, не выйдет ли к ней враг, и, с сожалением убедившись, что бой закончился, так и не начавшись, захлопнула за собой дверь.