Бывший старший прораб строительства первого спального корпуса М. Б. Киселев, работавший с Мержановым продолжительное время, считает его незаурядным архитектором. Сказал, что это не только его мнение: знания и опыт Мержанова очень ценил начальник строительства Ф. А. Новиков, а созданным по его проекту санаторием восхищались многие, в том числе президент Югославии Иосип Броз Тито и Председатель Президиума Верховного Совета СССР К. Е. Ворошилов.
Тепло отзывается о Мержанове инженер-электрик И. М. Фойгель, чья глубоко продуманная система обеспечения электроэнергией здравницы действует и по сей день. Мержанов, вспоминал он, внес в нее поправку, чтобы искусственное освещение было не только целесообразным, но и гармонировало с предметной средой. По его рекомендации на лестничных клетках настенные плафоны были заменены светильниками на деревянных ажурных опорах, похожими на старинные уличные фонари.
От Фойгеля мне стало известно, как удавалось молодым сослуживцам Мержанова неофициально, вопреки запрету, общаться с ним: разговаривали, оказывается, они в комнате дежурных у аппарата «ВЧ» проектно-сметного отдела, куда охранники не заходили. Говорили что называется «за жизнь», Как-то, искренне жалея опального архитектора, Фойгель высказал предположение: «Если бы вы, Мирон Иванович, были бы терпимее к недостаткам руководителей и нерадивых подхалимов-карьеристов, то сохранили бы высокую должность, еще бы и академиком стали». Мержанов не принял сочувствия, категорически заявил, что и теперь, после мучений, не поступится совестью, не будет безмолвным свидетелем разного рода бесчинств и недостатков.
«Это был Сахаров в архитектуре», — характеризовал зодчего Фойгель.
Упомянул он и о увлечении Мержанова рисованием, акварелью. Рисунки и так называемые «отмывки» чертежей входят в архитектурные проекты. Однако у Мержанова эти рисунки были настоящими произведениями искусства, ими его сослуживцы украшали свои жилища. Особенно хорош был рисунок бильярдной: золотистый луч касался бильярдного стола, делал комнату праздничной, радостной.
В. Е. Шашков считает себя в неоплатном долгу перед Мироном Ивановичем Мержановым, потому что благодаря ему от сержанта-чертежника поднялся до военного инженера-строителя высокой квалификации. Мержанов был для него примером профессионализма и трудолюбия: «Меня вдохновляло то, что мне довелось работать с талантливым мастером, у которого многому можно научиться. Высказанное им вскользь замечание „Ведь вы можете больше, чем делаете“ воодушевило меня на дальнейшую работу и учебу». Оценивая деловые и личные качества архитектора, молодой человек не мог не думать, что тот находится в заключении по какой-то нелепой случайности или ужасающей несправедливости, не мог понять, почему высокопоставленные знакомые Мержанова до сих пор не вступились за него. В этой связи Шашков приводит в письме такой эпизод:
«Когда я шел из дома после обеденного перерыва на стройку нашего санатория, поплевывая виноградными косточками, неожиданно передо мною вырос большого роста детина. Я остановился и увидел, как быстро подходит с палочкой Климент Ефремович. По другой стороне дороги медленно шла машина черного цвета. Я немного растерялся и „взял под козырек“. Тут подошел член квартального комитета, сосед Корниенко. Ворошилов поздоровался и стал расспрашивать, почему здесь такой неровный тротуар, по которому людям ходить неудобно. Со знанием дела стал показывать, где нужно подсыпать, где заасфальтировать… „Передайте это вашему квартальному комитету“, — сказал он, обращаясь к Корниенко, затем прошел к машине и уехал. А талантливый зодчий Мержанов, создавший здравницу имени К. Е. Ворошилова, построивший для него дачу с роскошным садом, в эти минуты работает в неволе, как политический преступник. И это всего в десяти минутах ходьбы от места отдыха Климента Ефремовича!»