Модератор Сурок наблюдал за всем этим без особого восторга.
— Может, рассчитаемся? — грустно предложил он.
— Ты гонишь! Я же тебе вчера за неделю вперёд заплатил.
— А моральные издержки? — не сдавался Сурок. — Я готовился. Интернет на месяц вперёд оплатил. Патроны не экономил.
В общем, разжалобил он меня.
— А ты чего-нибудь ещё полезное делать умеешь, кроме стрельбы? — Это я его спросил.
Он тут же ободрился.
— Могу физически. Помогал копать ямы под фундамент на сайте «Дон-Строя».
— Годится. Напомни о себе через недельку.
***В тот же вечер позвонил Викентий Иванович и сообщил радостную весть: «сам» готов нас принять завтра в девять утра. Форма парадная. Подготовить презентацию. Проект договора. И что там ещё? Ах, да! Смету!
Как мы с Пашкой готовились — это отдельная история, достойная монографии. Поэтому не о ней речь. Скажу только, что мой напарник окончательно утратил чувство меры и составил смету на сто тысяч драхм. Охрип с ним спорить и доказывать, что пошлют нас суровой тропой лечения от алчности с такими цифрами. Бесполезно.
Без четверти девять мы уже сидели на кожаном диване в приёмной. Пашка — с коричневым портфелем в руках, я — с чёрным. На нём красовался клетчатый пиджак со щегольскими заплатами на рукавах, на мне — похоронный сюртук. На нём — остроносые лакированные туфли, на мне — ботинки-бегемоты. Но тоже чистые.
«Сам» уже находился в кабинете. С семи утра, как сообщила по секрету Ксения, референт Антона Юрьича. Да, так звали нашего будущего заказчика. Викентий Иванович вёл себя на удивление фривольно: зубоскалил с Ксенией, щипал её за мягкие места, потягивал чаёк.
Что делал один за высокой тяжелой дверью большой человек Антон Юрьич, мы узнали в районе одиннадцати, когда от него неожиданно вышла делегация важных, японского вида граждан. Предполагать, что они просочились к нему через чёрный ход, было как-то неразумно, и мы сошлись на том, что все эти люди тоже имеют привычку рано вставать.
В два часа пополудни Ксения угостила нас вкусным пирогом из черники и стопкой бутербродов с красной икрой. Этим она, наверное, отвлекала наше внимание. Потому что едва я сделал пробный надкус, как мимо нас вихрем пронеслись очередные пиджачники с портфелями, скрылись за недоступной дверью и появились в следующий раз только около пяти, преодолевая обратный путь.
В шесть мы с Пашкой украдкой, но так, чтобы Ксения слышала, обсудили меню на ужин. В семь имели удовольствие его отведать, а в восемь Ксения торжественно поднялась со своего места и объявила наш номер программы.
Мы зашли в просторный кабинет, обставленный в стиле Петра Первого. За столом восседал мужчина, слегка тронутый сединой, спортивного телосложения и с цепкими, пронизывающими душу глазами. Его руки были спрятаны под столом и энергично шевелились — позже я узнал, что он никогда не расставался с чётками, служившими успокоителем нервов.
Чуть в сторонке, на детских стульчиках, примостились ещё два персонажа, которых мы опять каким-то волшебным образом упустили из виду. Оба кругленькие и румяные, словно только что испечённые колобки. Один, помельче, был одет, как пенсионер, приглашенный на утренник к внуку в школу: тёмный однотонный пиджак без галстука и белая рубашка с воротником навыпуск. Другой, покрупнее, наоборот был в полинялом свитере с ромбиками на груди и в подштанниках, замаскированных под брюки.
У меня в коленях происходил лёгкий мандраж, но Пашка спокойно прошёл к столу и без приглашения уселся в кресло. Антон Юрьич скосил на него правый глаз, но смолчал. За неимением других вариантов я последовал Пашкиному примеру, а Викентий Иванович склонился к начальственному уху и что-то в него нашептал.
— Излагайте! — Это Антон Юрьич призвал нас к активности.
Пашка кивнул, и я приступил к повествованию.
Рассказывать о технологиях, избегая терминов, практически невозможно. Моя задача заключалась в том, чтобы сократить их до минимума, не выплеснув смысла. Балансируя на грани дозволенного, я с беспокойством наблюдал за Антоном Юрьичем, ловя малейшие признаки скуки. Но он держался молодцом. Лишь только когда я дошёл до описания моих собственных разработок в «живом программировании», он неожиданно сорвался с места и выбежал из кабинета.