«Хотя, по мне, он скорее похож на гранитную могильную плиту, одновременно являющуюся фундаментом этого самого патриархального мира».
– И это не отвечает на мой вопрос, – тихо шепчет Рита.
– Хорошо, я выскажусь проще… – долетают до сознания слова лектора из-за кафедры.
«Знаки, – уголки губ молодой женщины трогает легкая горечь улыбки. – В какой-то момент я перестала читать их, стерла, свернула со своей личной тропы на общий тракт, который веками вымащивался каменными глыбами традиций. Зазоры между ними затирались раствором устоев, житейско-бытовой „мудрости“».
«О чем же мне теперь плакать? Мама права – у меня действительно есть все, что нужно любой хорошей женщине этой вселенной, а раз так, то не к чему больше стремиться. И мне сейчас здесь не место».
Душа в невидимой камере-одиночке приникает лбом к ледяным, стеклянным граням. От их холода немеют чувства и мысли.
По окончании вступительного слова шумно/беспокойная студенческая часть слушателей спешно покидает аудиторию. Рита же остается в числе тех, кто не торопится, не спеша складывает тетради и планшеты в сумки. Несмотря на онемевшее бытие, что-то еще очень больно и горячо стучит в висках (или ПОКА стучит).
Дежавю – сколько раз уже она покидала и возвращалась на это самое место с самыми разными эмоциональными составляющими – вступительный экзамен, посвящение в студенческое сообщество, курсовые, планы на будущее… академ, который в эти планы не входил, и спустя два года заочное обучение, которое она могла бы уже не проходить. Работа по специальности, как и работа в принципе – ей не грозит. С некоторых пор ее работа и сфера ответственности – это уютный дом, ухоженный муж и здоровый ребенок (от перемены мест слагаемых, как известно, сумма не изменится). У мужа по умолчанию впереди карьерный рост до уровня отеческого генерального положения в Филиале всесильной Компании. У нее?
Рита идет гулкими коридорами.
«Светлое семейное будущее – ибо это великое предназначение женщины! А любовь… – просто глупое слово, не имеющее ничего общего с жизнью настоящей, повседневной, истинной. У меня есть все, что нужно женщине».
– Па, я задержусь, не жди, – Миша собирает в портфель предварительный план-проект. Эту ядерно-водородную бомбу, взорвавшую навсегда тихий мир Филиала и вывернувшую его наизнанку.
Уже собираясь покинуть конференц-зал, Никита Михайлович останавливается, тяжело оглядывается и указывает пальцем.
– Нет уж, сынок, хватит, – его голос начинает фразу почти ласково, а заканчивает свирепым рычанием загнанного в угол хищника. – Хватит здесь якшаться с этой своей, прости господи… Пока весь свой ум ей в п…одол не спустил, хоть иногда включай верхнюю голову! – он не скрывает ни усталости, ни злости, ни раздражения. – Сейчас ты отвезешь меня домой, завтра с утра за мной заедешь и расскажешь по дороге, почему нам не выгоден этот проект!
На последних словах Мишка начинает трясти головой.
– Нет! Нет! И нет! Нам выгоден Олькин проект! Он нам нужен! Он нам просто жизненно необходим! И ты сам это понимаешь! – по мере слов Мишка поднимается за столом. – Нужен всему Городку, а не горстке ретроградов из филиала! Вам, конечно, так спокойнее…
– Что-о?!..
Этот рев на повышенных даже подслушивать не нужно было, он разносился по пустым коридорам офиса, рикошетил о закрытые двери кабинетов и летел дальше.
Закрыв красивые ушки красивыми пальцами, Джамала в сердцах спешит прочь, в замеченную приоткрытую дверь импровизированной курилки.
– Оксан? – в запрещенном месте для курения, устроенном прямо на пожарной лестнице, всегда царит очень густой полумрак.
– Уже ушла, – отвечает другая девушка. По мере привыкания глаз к тени, Джамала различает сотрудницу в традиционной «пионерской» одежде секретарей – белый верх, черный низ. Рядом с ней стоит, прислонившись спиной к стене, бывшая одноклассница. Становясь ярче, огонек сигареты освещает ее лицо и гаснет вновь, уступая место темной неизвестности.
– Оль… – как-то испуганно и нерешительно звучит голос Джамалы. – А ты на машине?
Темный силуэт чуть заметно поворачивает голову в ее сторону.
– Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти? – спросила Алиса.
– А куда ты хочешь попасть? – ответил Кот.
– Мне все равно… – сказала Алиса.
– Тогда все равно, куда и идти, – заметил Кот.