— Хорошо, — соглашается девушка. — Мне нужно будет сделать несколько ваших фото.
— Чему ты так улыбаешься? — Диану не оставляют подозрения, и еще она очень не любит признавать свою неправоту.
— Одна моя новая знакомая сегодня назвала тебя потрясающе-отчаянной женщиной, когда узнала о вас с профессором.
— Вот как?! — целая гамма чувств, подозрений мгновенно отразилась в маминых глазах. — Кто она? Что за знакомая?
— Не знала, что ты так ревнива, — смеется дочь. — Да и Павел Юрьевич вроде не давал тебе поводов.
— Потому что знает, я за ним зорко слежу. Павел очень интересный, харизматичный мужчина. У нас половина института девчонок по нему сохнут.
— А остальная половина просто очень хорошо скрывают свои желания!
Собираясь уходить, Диана поправляет шапку, пальто.
— Мне никогда не приходило в голову ревновать твоего отца, — вполголоса. — Он всегда был для меня просто еще одним большим ребенком. Не от мира сего. Мечтатель с чистейшей душой. У меня дух захватывало от нежности к нему, — она смотрит на дочь. — Внешне ты на меня похожа, внутренне же вылитый твой отец. Ревновать вас — просто кощунство, — «И, может быть, это не совсем хорошо», — осталось висеть в воздухе непроизнесенным.
После ухода Дианы Рудольфовны Рита поднимается, заваривает себе пакетик чая и возвращается к рабочему столу, но не торопится начать прерванную работу.
«Я действительно идеалистка, как мой отец. Он всю жизнь преданно и самозабвенно любил мою маму. В их отношениях не было страсти, но была умопомрачительная нежность, — ушедший в дежурный режим экран призрачно отражает лицо задумавшейся Риты. — Во всяком случае, он был счастлив. И ему действительно не нужна была никакая другая. Другая изначально нужна была Мишке!»
====== 6 ======
— Вер…. Я… нормально… — разговаривая по телефону, Ольга босиком, в одних плавках и майке выходит в кухню. В квартире полумрак. Минимум всего нужного, максимум функционального и ничего лишнего. — Днем не очень удобно было…
С темных небес в окно заглядывает любопытный молодой месяц.
Ольга ставит на плиту чайник, заодно зажигает свечу в аромалампе, гасит спичку и отправляет ее в пепельницу, полную угасших собратьев.
— Извини… работаю сутками, готовлю проект…
В этом небе, в отличие от московского и тем более от питерского, миллион звезд.
— Как там Вечный город?.. Шумит? — улыбается. — Итальянцы вообще шумный народ… Здесь?.. Хрустальное-хрустальное небо… Становлюсь романтиком?
По второй линии пытается пробиться Джамала. Оля равнодушно смотрит на мерцающие буквы и продолжает прежний диалог:
— Что значит, не важен?.. Вер, это мой проект, и я серьезно! — скука на лице перерастает в досаду. — Разумеется, он задержит меня здесь… Чего ты не понимаешь? Мне этим интересно заниматься! Это мое дело, Вера, я к нему, черт побери, всю жизнь свою шла! — нервничая, она начинает мерить шагами кухню, окончательно меняется, слушая монолог далекой Веры. Досада перетекает в раздражение и откровенную ярость. — Только попробуй хоть слово Семенову!.. Это будут последние. Поверь! Это мое личное с ним дело! Ты здесь ни при чем!
Сжимая и разжимая кулак на свободной руке, Ольга смотрит в окно, видит в собственном отражении лицо собеседницы и убивает ее леденящим душу взглядом.
—…будь довольна тем, что я вообще с тобой разговариваю…
—…никогда тебе не обещала!
—…сука!
—…мне только по чужим койкам скакать?
Не дослушав абонента, она в бешенстве кричит:
— Иди к черту тогда! — швыряет испуганный телефон в темень угла, открывает окно. — Сука! Сука! Сука! — разносится тревожной ночью в застывшем от холода районе.
— Не могу дозвониться, — отвечает Джамала, отнимает в очередной раз айфон от ушка и посылает Мишке бархатный взгляд. — Ты уверен, что она никуда не уехала?
Закинув руки за голову, он, абсолютно голый, лежит посредине широкой кровати, олицетворяя собой лень и вселенское спокойствие.
— Да куда она денется? Проект свой рисует… — голос сходит на нет, глаза закрываются сами по себе, еще немного – и он действительно захрапит глубоким сном.
— Мишань, может, давай я кофе сварю? С коньячком? — она ласково проводит ладонью по его животу. Ночник создает двойственность, освещая красивое тело метиски под полупрозрачным пеньюаром, но только сегодня, как ни старается Джамала, а победить лиричное настроение Золотарева у нее не получается.
— Я за рулем, — не открывая глаз, отзывается Миша. — Скажи, вот чего ей надо, а?
За секунду воздух в комнате меняется, словно становясь тяжелым и спертым от этих слов.
Джамала ненавидит разговоры о его жене. Каждый раз они начинаются именно так, не предвещают ничего хорошего, а заканчиваются и вовсе ужасно.
— Кому? Кампински? — играет дурочку с очень слабой надеждой на верное попадание.
— Да нет, — Миша досадливо опровергает неверную догадку. — Ритке моей. Вот ей, суке, что еще надо? Я уже перепробовал все…
Собрав распущенные по плечам черным морем волосы в хвост, Джамала бросает украдкой взгляд на захандрившего любовника.
— Мы уже обсуждали это, она просто не любит секс, а я люблю… тебя, — последнее слово звучит на два тона ниже, почти неслышно.
— Врешь ты все, — в тихо разгорающейся ярости Мишка открывает глаза. Она сидит перед ним, на краю собственной кровати в луче рассеянного света. Такое милое, невинное личико, нежные плечи, укрытые в призрачную защиту белого кружева, под ним бронзовеет идеальное тело… «Разорвать к черту эту импортную паутинку, до истерического «что ты делаешь?!», намотать волосы на кулак, прижать вон к тому высокому креслу… — чувствуя, как просыпается в нем интерес, Мишка усмехается своим мыслям. — Ей бы понравилось, наверное». — Его голос становится хриплым: — Вы все со мной играете. Врете! Сколько их до меня у тебя было?
Жуткая злоба просыпается в его глазах. Джамала облизывает пересохшие от испуга губы:
— Ты же знаешь, никого, только тот, за которого меня отчим выдал…. — сейчас он все-таки поймает ее волосы, будет тянуть вниз, пока ее лицо не окажется у него между ног.
— Я не вру тебе, это правда… — успеет выкрикнуть она, прежде чем он впихнет ей в рот свой главный аргумент силы и права. Превозмогая обиду, отвращение и тошноту, Джамала будет послушно делать все, что он захочет, где он захочет, как он захочет. При этом стараясь не разбирать его слов, ибо проще после отмыть тело от его присутствия, чем душу от селевого потока грязных и мерзких оскорблений.
Он ненавидит свою жену. Она не дает ему, презирает его, но оба продолжают жить вместе, потому что дочь, семья, родители, соседи, родственники, общий дом и еще миллион дурацких причин.
Удовлетворившись, Золотарев с омерзением оставит измученную Джамалу лежать в кровати. Она же давно знает — лучше молчать, не шевелиться в это время и самое главное — не открывать глаза, не смотреть на него. Он оденется второпях, уходя, харкнет последними ругательствами. С щелчком дверного замка наступит долгожданная тишь.
Лунная ночь над Городком сменится очередным утром. Оно поднимет большую часть городчан мелодиями будильников и отпустит меньшую c ночных смен домой.
Небо в наступающем дне будет таким же голубым, несмотря на чьи-то человеческие обстоятельства, снег — холодным, вода — мокрой.
Рита приготовит мужу завтрак, дочери какао, себе легкий перекус на работу и поведет Сонечку в детский сад.
Мишка проснется в отличной физической форме, отягощенный лишь привычным грузом вины по отношению к Рите, Соне, Джамале, отцу. Скомкает и сунет это чувство в карман до поры до времени. На столе его ждет вкусный завтрак, в гараже новенький «пежо», на работе намечаются очередные свершения. А Рита?.. Не пошла бы она к черту со своими закидонами!
Джамала понежится в шелке простыней, восстанет из них и, переступив через ворох перепачканного прошедшей ночью постельного белья, отправится в кухню варить кофе. По пути она непременно бросит внимательный взгляд на свое отражение в большом зеркале. Оценит стройность фигуры, точеность бедер, округлость грудей и гибкость рук. Для двадцати восьми она более, чем идеальна!