— А помнишь тот случай в примерочной? — Вера смеется до слез.
Ольга лишь смущенно качает головой. Бокал в ее руке наполовину полон крови Юпитера.
— Алька уходит от нас в другую компанию, — между делом официант приносит новую бутылку итальянской классики, показывает дамам этикетку. Ольга пожимает плечами на слова Веры: — Да хоть в декрет, мне без разницы.
Талгат, как оговорено, встречает Кампински у дверей ресторана.
— Спасибо, — она отдает ему ключи от машины. Он делает вид, что Вера, обнимающая Ольгу за талию, абсолютно трезва и адекватна.
На заднем сидении ауди тесно, темно.
— Ты с ним и правда спала? — шепчет Вера, слегка прикусывая Ольгину мочку уха.
Исин везет их в Ольгиной машине по адресу, названному Верой. Не смотрит назад и старается не подслушивать — тут дело и вопрос чести, несовременного/невыгодного качества.
Кампински передергивает плечами:
— Ты же знаешь, я могу быть только сверху, — холодно звучит в ответ ее голос. — А он ни разу не женщина.
Когда Рита решается набрать Ольгин номер, Кампински давно спит в собственной кровати мертвым сном.
Занятый разбором проектной документации на Ольгином компьютере, Талгат тоже не слышит.
Оставленный на вибрации аппарат смущенно умолкает, зажигая слабый ярлычок «пропущено».
Мир накрывает ночь.
Тьма укрывает все наши мысли, мечты и сомнения. Что там чужая душа, когда в собственной разобраться не у всех хватает ума и/или смелости.
Возвращаясь к Семенову, Вера клянется себе забыть Ольгу, мастурбирует в ванной. В следующей жизни она обязательно…. вспомнит этот момент и захочет напиться, но доведет до конца (себя) и устало решит отложить пьянку до следующей жизни.
Решение о смене руководителя проекта наверняка было принято им и поддержано ею.
Никите Михайловичу не спится. Он меряет шагами кабинет — стенные часы тактами земное время.
Они оба попросту «умыли руки» из щекотливой ситуации… тьфу ты, господи! Кому я вру? Он кряхтит и грузно опускается в потертое кожаное кресло.
— Кого и когда в нашей стране останавливали слухи? Кто с кем спал, а кто не успел.
Здесь дело в другом — в новом времени, в новой политике, пусть и замешанной на старых традициях, но уже переползающей на уровень Х. И в этой обновленной расстановке сил им не нужен старый Золотарев — местный феодал с безграничной властью над Филиалом. Необходим послушный и верный адепт-управленец. Тот, кто не будет спорить или продвигать свои проекты. Тупо проводить волю Центра и ревниво следить за точностью ее исполнения.
«Я не смог бы так, и Семенов знает это. Поэтому он сам все курировал, пока я не сдал последний проект Мишке. Миша не боец. Он неплохой инженер, средненький управленец. Он идеально впишется в это их новое корпоративное время».
Он… один раз пытался бунтовать и побыть мужиком. Даже отвоевал себе право жениться на этой пигалице из Москвы, и вот что теперь из этого вышло?
Муж огромной Компании отправляет любовницу жены в ссылку, а она заводит шуры-муры с местной дурочкой. О, времена! О, нравы! Муж местной дурочки, местный идиот ни хера не понимает (или делает вид), но чтобы он и дальше смирно работал на компанию, нужно спрятать концы в воду. Сыграть в испорченный телефон, чтобы при случае неверной трактовки происходящего смахнуть все на несовершенство связи. В итоге местному дураку меняют руководителя-бога на обычного человечка-проводника воли божьей, сами всевышние скрываются за облаками. Любовницу забирают с собой — без нее им скучно, а что до дурочки, так ее дело просить у церкви милостыньку всю ее оставшуюся жизненьку. Она расходник, тряпка, соломенная кукла на сожжение.
Усталый Никита Михайлович покидает свой кабинет, выключает свет, идет в старую спальню к старой жене и признает — я устал, пусть будет как будет. Мишка займет свое прочное место вассала, не самый плохой вариант в текущей реальности, и с его способностями он нормально доживет до старости. Семеновы позаботятся о процветании и нерушимости Компании в целом. Пути Кампински не поддаются логике и анализу, да и кто когда бы прогнозировал шута?
«А я позабочусь о жертве богам. Моральная смерть местной дурочки идеально соединит все пазлы, скрепит их и станет назиданием впрок», — засыпая, Никита Михайлович отметил шум у соседнего сыновнего дома, но списал все на старческую усталость и шум в ушах, время от времени сбивающий его с толку.
— Ты Золотареву рассказал про Риту? — за утренним кофе между обсуждением вчерашних перестановок и сегодняшнего собрания, напрямик решает спросить Ольга, — что она в тот раз с нами ехала.
Талгат отводит взгляд, кивает, а потом возвращает его вновь. Он сам уже запутался в этом болоте Городочных сплетен и не понимает, к чему этот вопрос сейчас.
— Слушай, все, что касается проекта — обсуждаем. Остальное давайте без меня, — твердо определяет свою позицию.
— Договорились, — соглашается Кампински, отметает мысленное «он еще не дозрел» и слегка меняет тактику. — Но когда нужны будут ответы, последним, кого бы я стала слушать, был бы Мишка, а первой та, кого они непосредственно касаются… — «ибо ждать, пока он дозреет — состариться можно!»
— Тебе-то какое дело или ты тоже лицо заинтересованное? — волком огрызается Исин. Словно ему, и правда, на хвост наступили. Ревность и гордость самые болючие раны.
— Я с ней не спала, если это ты имеешь ввиду, — отвечает Ольга, решая этот вопрос прояснить первым, дабы избежать после каких-либо лишних подозрений. — Больше ничего не скажу, будет выглядеть оправданием, а перед тобой ей точно оправдываться не в чем, она этому козлу незаслуженно верность хранила пять лет. И если бы они не разошлись до вашего знакомства, она на тебя даже не посмотрела бы. Дальше сам думай, не маленький.
Талгат изначально ехал в Городок как «Избранный» — этакая профессиональная награда за многолетний кропотливый труд, где позади дикое время студенчества и голодные подработки во всех без разбору строительных организациях. Отказы в крупных компаниях, шабашки разнорабочим, просто чтобы хватило денег на съем комнаты в столице. Позади нечестные заказчики и фирмы однодневки. Огромный конкурс и первый настоящий объект. Талгат честно оттопал свой путь к должности ведущего инженера. По дороге успел жениться на божественно красивой женщине – москвичке, спортсменке и развестись с ней по причине некрасивого, банального блядства последней.
Тридцатипятилетний холостяк с идущей в гору карьерой, собственно/ипотечной квартирой и мамой, делающей дырку в голове даже из далекой Уфы — «когда ты мне уже невестку привезешь? Вот твой младший брат и то…»
Жениться Талгат в ближайшее время не собирался. Его встречал амбициознейший проект Компании и симпатичная секретарша, с которой теоретически можно неплохо провести время.
Практика оказалась значительно приятнее всякой теории. Талгат и сам не успел заметить, как с головой втянулся в бурный роман. С Джамалой было интересно, страстно и сытно, спокойно, когда хотелось спокойствия, весело, когда душа требовала праздника. На нее заглядывались все подряд, начиная с Ложкина, но она сумела сохранить дистанцию и дружеские отношения, а еще очень помогала в работе, оказавшись не просто секретаршей, а толковым помощником и гидом в Городочно-Филиальной действительности.
Он и сам теперь чувствует себя дебилом из-за того, что повелся на Золотаревскую «правду». Написал ей гадостей вместо того, чтобы приехать и хотя бы поговорить.
«Нам ведь не пятнадцать и понятно, что у каждого уже было свое прошлое», — задним умом мы все сильны, а ты попробуй быть умным и рассудительным сразу, когда ярость с ревностью застилают глаза. А все почему?
«Да потому, что она не чужая мне больше! — сам себе кричал Талгат в идеально размеренной собственными правилами жизни, внутренней комнате души. — В сердце она уже, как бы старомодно это ни звучало! Поселилась там и живет. Черт побери! Да, люблю я ее! Но и нарушить правила — себе изменить… не могу!»
— …Видела? Ее? — после долгого молчания спрашивает Ольгу уже в машине на пути в офис. По сути, прошли всего сутки, чуть больше.