Простые членения здания дополняются однообразным ритмом лопаток. Если не считать переделанной крыши (раньше отдельной для каждого из корпусов) и исчезнувших скульптур, то в облике здания хорошо сохранились черты архитектуры петровской эпохи.
Этот участок набережной заканчивается бывшим Меншиковским Дворцом, возведенным архитектором Шеделем (1680 - 1752), который с 1713 года и в течение более чем десяти лет осуществлял широкие строительные замыслы талантливого и энергичного сподвижника Петра - А. Д. Меншикова.
На Васильевском острове Шедель разбил обширную усадьбу с дворцом, расположенным на самом берегу Невы. За дворцом был сад, рядом стояла деревянная домовая церковь и различные деревянные хоромы и службы.
Дворец сохранился до нашего времени. Правда, он отличается от замысла Шеделя: перестроена средняя часть, иначе, по-современному, сделаны крыши. Тем не менее, вся композиция с двумя ризалитами, их стены, расчлененные пилястрами в три ряда, характерно барочный рисунок капителей, - позволяют возродить облик некогда пышного дворца петровского любимца, дворца, где происходили шумные ассамблеи с участием Петра I.
И сейчас Меншиковский Дворец в застройке набережной играет видную роль. В петровском же Петербурге это здание, значительное по величине, на берегу широкой Невы, на фоне окружающей зелени, казалось особенно великолепным.
За дворцом начинаются так называемые Линии: улицы, делящие, вместе с тремя продольными проспектами, весь остров на правильные кварталы. Эти линии в какой-то степени являются отголоском замыслов Петра - создать на Васильевском острове город, разрезанный каналами. По мысли царя каналы должны были избавить город от наводнений.
В 1715 году Петр одобрил проект планировки и застройки Васильевского острова, предложенный городским архитектором Гербелем и предусматривавший систему каналов. Эту же идею, по желанию Петра, претворил в проекте планировки Петербурга архитектор Леблон (1679 - 1719). Были прорыты некоторые каналы, но в силу различных затруднений проект осуществлен не был, и только Линии Васильевского острова, образующие геометрически правильную сетку улиц, сохранились как воспоминание о грандиозных проектах начала XVIII столетия.
Квартал между 1-й и 2-й линией занят зеленым островком сада с прекрасным, стройным обелиском работы архитектора В. Бренна (родился в середине XVIII века, умер в 1814). Это лучшее в творчестве Бренна произведение было поставлено на Марсовом Поле в 1799 году в честь знаменательных побед, над турками на Дунае и Кагуле в 1770 году, осуществленных русскими войсками под командованием графа П. А. Румянцева-Задунайского. В 1820 году Румянцевский обелиск был перенесен на Васильевский остров к стенам Академии Художеств, выходящей своим боковым фасадом в сторону сада.
Монументальное и строгое здание Академии Художеств (рис. 6) как нельзя более подходит к своему назначению. Каждый из трех, доступных для обозрения фасадов Академии прост, уравновешен, изящен по пропорциям и величественен, внушая уважение к архитектуре - первому искусству среди «трех знатнейших искусств» - архитектуры, скульптуры и живописи.
Здание Академии Художеств знаменует собой переход от сочного, живописного растреллиевского барокко к классицизму. Оно построено по проектам А. Ф. Кокоринова и Валлен Деламотта.
Московский архитектор Кокоринов (1726 - 1772), ученик и помощник крупного зодчего Москвы Д. Ухтомского, был приглашен для работы в Петербург графом Шуваловым, находившимся в Москве в 1752 году с двором Екатерины. Здесь молодой архитектор быстро завоевал прочное положение, и Шувалов предложил ему составить проект здания Академии Художеств. Проект фасадов исполнил Деламотт, в 1754 году приехавший в Петербург и приступивший к преподаванию архитектуры в Академии Художеств.
И Кокоринов, и Деламотт - первые зодчие в России, провозгласившие в искусстве новые идеи, знаменующие поворот к классицизму. Кокоринов и Деламотт - еще не чистые классики. Штрихи барокко легко усмотреть в здании Академии Художеств в центральной части главного фасада с явно барочным переходом от стен к портику. Здание Академии Художеств, подобно Бирже Томона, свидетельство необычайно широких творческих и строительных возможностей России XVIII века, сумевшей осуществить сооружения такого масштаба, о которых могли только мечтать зодчие других стран.