Попробую проиллюстрировать это на простом, приземленном примере. Возьмем такой феномен как кража. Все ведь знают, что красть нельзя. Знают! Но, тем не менее, воровство стало нормой жизни нашего общества. Есть и христианская заповедь, и статья в уголовном кодексе, а народ как воровал, так и ворует. Причем, никто не сомневается, что без воровства жизнь для всех была бы лучше, но всё равно воруют. И до тех пор, пока кража – норма жизни в нашем обществе и чуть ли не главная установка в хозяйственной жизни, любые правильные экономические реформы, правильные схемы экономических отношений в стране будут разрушены изнутри банальной, примитивной кражей, возведенной в систему. Ведь кража – это самый простой и эффективный путь обогащения. Никакая хозяйственная деятельность в этом смысле с ней не сравнится. А поэтому любые экономические реформы, сталкиваясь с мощной установкой массового сознания на кражу, будут обречены на провал.
Можно, конечно же, создать репрессивный аппарат, жёстко карающий воровство. По этому пути идет большинство стран мира. Но это – бесконечная война без надежды на победу. Не забывайте, что при самой эффективной экономической системе кража все равно будет оставаться наиболее простым и эффективным путем обогащения, а это значит, что при малейшем послаблении со стороны репрессивного аппарата воровство будет вспыхивать как массовая эпидемия. При этом всегда необходимо помнить, что если в массовом сознании доминирует установка на кражу, то и сам репрессивный аппарат не может не быть заражен вирусом кражи в виде коррупции.
А что получается в итоге? В итоге люди, имеющие непосредственное отношение к экономике и государственному управлению, руководимые стремлением украсть, будут изо дня в день, сознательно или неосознанно, разрушать и экономическую и контрольно-репрессивную систему государства, чтобы добиться своей главной цели – кражи. Это мы сейчас наблюдаем воочию на Украине в гигантских масштабах. Но массовая установка на кражу – это СЛЕДСТВИЕ духовной, нравственной, культурной примитивности, это регресс в сторону животного, в сторону примитивных рефлексов обезьяны - «схватить, убежать и, забравшись на дерево, сожрать».
Таким образом, не сложно понять, что экономические проблемы являются экономическими лишь отчасти, а в большой степени – это следствие нравственных проблем. Это проблемы человеческого сознания, а не только точности экономических схем и расчетов.
Я это говорил уже не раз, но повторю снова: НЕВОЗМОЖНО ПОСТРОИТЬ СОВЕРШЕННОЕ ОБЩЕСТВО ИЗ НЕСОВЕРШЕННОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА. Схемы совершенной социальной, государственной и экономической организации могут обрести свою реальность лишь в том случае, если они будут прилагаться к людям, с достаточно высоким уровнем развития сознания. Без высокоразвитого духовно, нравственно, интеллектуально, культурно индивида невозможна высокоразвитая организация общества, в том числе и построение эффективной экономики.
Поэтому сверхпроблема, которая перед всеми нами стоит, гораздо сложнее каких-то политических или экономических проблем. Они, эти политические и экономические проблемы, на самом деле не причина, а следствие. А ПЕРВОПРИЧИНА ВСЕХ НАШИХ БЕД СОКРЫТА НЕ В ПОЛИТИКЕ И НЕ В ЭКОНОМИКЕ, А В СРЕДНЕСТАТИСТИЧЕСКОМ ЧЕЛОВЕКЕ, РЯДОВОМ ОБЫВАТЕЛЕ, В НИЗКОМ УРОВНЕ РАЗВИТИЯ ЕГО СОЗНАНИЯ, В ЕГО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ, НРАВСТВЕНННОЙ, КУЛЬТУРНОЙ УЩЕРБНОСТИ.
Поэтому с учетом вышеописанной проблемы я и заговорил о Святой Руси, которая непосредственно связана с высвобождением заложенного в человеке сверхчеловеческого потенциала. Ведь Святая Русь – это ни религиозная утопия, ни идеальное государство, ни тайное, райское место, укрытое от профанов (наподобие легендарной Шамбалы). В славянских языках, слово «святой» происходит от праславянского *svęt (=*svent-) который в свою очередь представляет собой производную от индоевропейского *k'uen-to-, означающего «возрастать», «увеличиваться», «цвести», «набухать», «плодоносить». Если до прихода на Русь христианства, слово «святой» выражало «увеличение», как результат действия особой плодоносящей силы, которой наделяли наши предки живую природу, то христианская «святость» оказалась для них вне сферы феноменального, природного, предметного. Христианство перенесло понятие «святой» исключительно во внутреннее, духовное пространство, где оно понималось как достижение божественной природы Христа – самого совершенного (с точки зрения христиан) человека на Земле.