Следовательно, информация большевиков, что векселя фальшивые, является гнусной ложью. Я все это сделал в соответствии с моей доверенностью и по приказу своего начальства. Я не получал никаких денег, и к тому же я никогда и не мог их получить, так как векселя были учтены за границей г. Туровым, а я тогда жил в Москве. Но большевики или, чтобы выражаться более точно, ячейка, иначе говоря — отделение ГПУ, члены которого являются коммунистами и которое в действительности является органом охранного отделения (la Surete Generale) берлинского торгпредства, создали историю о фальшивых векселях, имея в виду три явные цели:
1. Всякий раз, когда большевики имеют затруднения со своими иностранными девизами и когда они не в состоянии выполнить своих обязательств, они изобретают какую-нибудь историю, которая им позволяет или отодвинуть срок платежа или совсем не платить. Так два года тому назад я и несколько неофициальных моих сотрудников получили поручение продать на черной бирже в Берлине червонцы на несколько миллионов рублей. Лишь только эта операция была совершена и иностранные девизы получены, большевики объявили, что они не принимают к уплате червонцы за границей под предлогом [того], что большое число этих купюр — фальшивые. Этот маневр удался. Курс червонца упал, и большевики имели возможность скупить их за полцены. Одна частная фирма, которую я знаю, проделала следующий опыт. Те же червонцы, которые большевистский банк в Берлине, Гаркребо[181], отказался принять к уплате, эта фирма переслала кружным путем в Москву, где эти червонцы были признаны подлинными и не фальшивыми Госбанком, — но для обмена на иностранные девизы их объявили фальшивыми. Следовательно, если могут объявить фальшивой свою собственную монету, почему нельзя равным образом объявить фальшивыми обязательства, когда нет возможности их оплатить[182].
2. Но, помимо того, прямая цель коммунистической ячейки (иначе говоря, ГПУ), заключалась еще в другом намерении. Между заместителем комиссара иностранных дел Литвиновым и комиссаром иностранных дел Чичериным, а также между Литвиновым и Караханом (другой важный чиновник в Комиссариате иностранных дел) все время существуют большая антипатия и личные интриги. ГПУ поддерживает Чичерина и преследует Литвинова, который всегда боролся против вмешательства ГПУ в дела Комиссариата иностранных дел. Этим летом, когда я путешествовал со своим братом по Австрии, он мне жаловался, в частности, на натянутые отношения, которые существуют между ним, Чичериным и Караханом, и выражал опасение, что Чичерин может с ним сыграть скверную штуку во время его отсутствия. Эту штуку он сыграл ему совместно с коммунистической ячейкой советского торгпредства в Берлине, которая является, как я уже говорил, заграничным ГПУ.
3. Бегге, глава советского торгпредства в Берлине, меня лично ненавидит за мой «независимый образ мышления», как он его нагло называет. Я сохраняю у себя письмо моего брата, который мне писал, что в лице Бегге я имею личного врага и что он, Бегге, никогда мне не простит, что я обратился к высшему начальству, минуя его. Берлинская ячейка меня преследует, в частности, потому, что я — брат Литвинова, с которым ГПУ всегда воюет. Вследствие такого отношения я был вынужден в марте 1927 г. покинуть свое место в берлинском торгпредстве. В сентябре 1928 г. я получил от моего брата письмо, в котором он мне сообщил, что Стомоняков, назначенный главой торгпредства в Париже, даст мне место вопреки желаниям ячейки. В этих целях я прибыл в октябре в Париж. Когда ячейка узнала об этом, она, поддержанная Чичериным и Бегге, решила сделать все возможное, чтобы помешать моему назначению на указанное место в парижском торгпредстве и в то же самое время покончить с карьерой моего брата. Эту цель коммунисты преследовали и ее достигли.
Таковы истинные причины и мотивы дела, поднятого советским представительством[183].
Правда, глава правительственной комиссии Хинчук, ознакомившись 5 января 1929 года с доставленной в Москву копией записки Савелия, резонно заметил, что в ней утверждается, будто история с векселями раздута по инициативе Чичерина, хотя на самом деле она «разыгралась уже тогда, когда Георгия Васильевича в Москве не было и Комиссариатом управлял Максим Максимович». Ведь с конца лета 1928 года Чичерин, выехавший за границу для лечения, не принимал участия в руководстве НКИД. Таким образом, по версии Савелия выходит, что «комиссариат, возглавляемый с середины августа Максимом Максимовичем, инсценировал будто бы всю эту историю для компрометации самого же Максима Максимовича»[184].
181
Гаркребо (Garkrebo, Garantie und Kredit Bank fur den Osten) — Гарантийный и кредитный банк для Востока, открытый в 1923 году.