Просьбу, видимо, исполнили, но спустя рукава, ибо первый советник полпредства СССР во Франции Г. 3. Беседовский, явно не предполагавший тогда, что примет участие в процессе Литвинова-младшего в роли свидетеля… защиты (!), потребовал 3 мая «немедленно выслать новую справку относительно пакетов, отправлявшихся по диппочте на имя Турова в апреле и мае 1926 года», поясняя:
Присланная из Москвы справка страдает такими дефектами, что ее никуда представить нельзя, а именно: нет бланка учреждения, даты, номера, никакой печати. Маленький клочок бумаги с неизвестной подписью карандашом. Такой документ даже в пределах СССР не примет ни один народный суд, — тем более нельзя ее представлять в иностранный суд[269].
7. «Мирные переговоры»
14 мая 1929 года один из адвокатов обвиняемых, мэтр Долинер, обратился к Груберу с предложением «мирных переговоров», готовность к которым подтвердил и Моро-Джиаффери. Общая идея соглашения заключалась в следующем: убедившись в ходе следствия, что векселя выписаны без ведома берлинского торгпредства, Иоффе и его компаньоны отказываются от всяких финансовых претензий. В ответ торгпредство отзывает свою жалобу, и либо дело в отношении держателей векселей прекращается (и ведется далее только против одного Савелия!), либо их освобождают из-под стражи до суда. Сам Моро-Джиаффери объяснял свое желание «помириться» с большевиками исключительно тем, что, хотя полностью уверен в своей победе на процессе, но ему, «бывшему члену кабинета Эррио[270] и ярому стороннику признания СССР[271], не хочется нападать на советское правительство». Полушутя он просил «при следующей оказии своевременно о нем вспомнить», так как охотно выступил бы на стороне большевиков по какому-нибудь судебному делу, но Грубер, поблагодарив его за добрые намерения, ответа по существу не дал.
На следующий день, в среду, с Грубером созвонился и помощник другого адвоката, Сезара Кампинчи, взявшегося защищать Литвинова, — Жерар Стросс (Gerard Strauss), который тоже заявил об их желании «покончить дело Савелия миром». Грубер выразил сомнение в реальности такого исхода, поскольку от обвиняемого требуется признание, что он выписал векселя, не имея должных полномочий, и речь может идти лишь о смягчении его участи. Но, так как Стросс настаивал на встрече, условились о проведении ее в пятницу.
Еще раньше Ева Пренская, надеясь договориться об освобождении Савелия из тюрьмы непосредственно с его братом, отправилась в Женеву, где в апреле-мае Литвинов-старший представлял СССР на заседаниях VI сессии Подготовительной комиссии Конференции по разоружению. Но подруга Савелия не смогла добиться желаемого, причем Максим Максимович предусмотрительно заставил ее дать подписку, что просительница явилась к нему с целью похлопотать за брата, но встретила решительный отказ от всяких переговоров с объяснением, что для этого есть адвокаты и суд.
Впрочем, Литвинов-старший, по версии Рапопорта, проявлял живейший интерес к участи Савелия и свой разговор с одним из должностных лиц, наблюдавших за ходом дела, начал издалека — с вопроса, нет ли опасности проиграть суд и, в связи с вероятностью такого финала, можно ли что-нибудь придумать для признания братом своей вины. Дальнейшая беседа развивалась-де следующим образом:
— Нельзя ли так сделать: он нам напишет письмо, в котором расскажет всю правду; это письмо будет депонировано у верного человека, а когда Савелия выпустят, то письмо будет передано следователю. Или же, имея это письмо, дадим согласие на освобождение Савелия. Ведь у нас нет интереса, чтобы его непременно закатали, — нужно лишь, чтобы векселя были аннулированы.
— Это невозможно. Во-первых, если будет так сделано, то все скажут, что большевики заодно с братом наркома и все это — жульничество. Во-вторых, мы даже не имеем права сноситься с обвиняемым иначе как через следователя. Пусть Савелий напишет свое сознание следователю, подаст ходатайство об освобождении, а мы не будем возражать.
270
Эррио Эдуар-Мари (Herriot Edouard Marie; 1872–1957) — лидер Республиканской партии радикалов и радикал-социалистов (1919–1956, с перерывами в 1927–1931,1935-1937); мэр Лиона (1905–1940,1944-1955); премьер-министр и министр иностранных дел (1924–1925, 1932), народного образования (1926–1928), государственный (1934–1936); председатель палаты депутатов (1925–1926, 1936–1940); арестованный (1942), выдан немцам и заключен в концлагерь (1944); председатель Национального собрания (1947–1954).
271
С июня 1924 года по апрель 1925 года Моро-Джиаффери состоял заместителем министра народного просвещения в кабинете Э. Эррио.