5. Необходимо, конечно, раньше всего принципиальное согласие Политбюро на публичное использование документов против Б[еседовского][316].
Изучив 5 января информацию «комиссии Хинчука» по вопросу «О С. Л.», Политбюро вынесло постановление, в котором наметило главные направления подготовки судебного процесса в Париже:
а) Отказаться от вызова политических свидетелей, ограничившись вызовом, кроме свидетелей, имеющих непосредственное отношение к делу, лишь банкира Яроховского[317], доктора Кона[318], проф. Вимпфгеймера, доктора Бернгайм[а][319].
б) Для опровержения возможных лжесвидетельских показаний Беседовского о происхождении векселей разрешить т. Довгалевскому готовить для наших адвокатов письменное опровержение наличия каких-либо документов, якобы подтверждающих выдуманную С. Л. версию происхождения векселей.
в) Провести в самом срочном порядке публичный процесс Беседовского в Верхсуде по обвинению его в растрате и мошенничестве с таким расчетом, чтобы осуждение Беседовского было бы объявлено до начала процесса С. Л.
г) Возложить руководство процессом на т. Крестинского, обязав его выехать во Францию[320].
д) Считать необходимым выезд т. Довгалевского в Париж к началу процесса. Вопрос о его выступлении в суде решить по ходу самого процесса.
е) Обязать т. Литвинова собрать все имеющиеся в разных учреждениях и ведомствах письма Беседовского для использования их на суде во Франции[321].
Но 7 января, буквально накануне рассмотрения в Верховном суде СССР дела беглого дипломата, Стомоняков направил Сталину записку (с пометками: «Совершенно секретно. Весьма срочно»):
Уважаемый товарищ,
Ввиду отсутствия из Москвы тт. Хинчука и Пятакова, у которых сегодня выходной день, в качестве члена возглавляемой тов. Хинчуком Комиссии Политбюро по делу С. Л., по соглашению с 4-м членом Комиссии тов. Дволайцким, считаю своим долгом обратиться к Вам по следующему крайне срочному делу.
Комиссия тов. Хинчука по делу С. Л. в своем письме от 29 декабря, указав на опасность лжесвидетельского выступления Беседовского на процессе С. Л., просила директивы Политбюро о проведении в самом срочном порядке публичного процесса Беседовского в Верховном суде «по обвинению его в растрате и мошенничестве». Комиссия исходила при этом из того, что против Беседовского имеются два обвинения: 1) в растрате и мошенничестве и 2) в бегстве и переходе на сторону врагов рабочего класса. Комиссия полагала, что нам выгоднее разделить эти два процесса, проведя первый до процесса С. Л., второй — после этого процесса.
Соединение обоих процессов воедино дало бы возможность защите С. Л. на парижском процессе отвести наши попытки дискредитации Беседовского, представив его в ореоле политического деятеля, противника советского правительства, которому (Беседовскому) с политической целью пришиты обвинения в растрате и мошенничестве. Реакционные парижские лавочники, которые будут судить С. Л. в качестве присяжных заседателей, могут поверить защите С. Л., особенно ввиду того, что Беседовский будет присужден к расстрелу за измену, что в их глазах, конечно, является чисто политическим преступлением. Таким образом, вместо дискредитации Беседовского перед присяжными заседателями, приговор его к расстрелу может даже в глазах этих лавочников повысить его авторитет.
К сожалению, Комиссия не развернула этой аргументации на заседании Политбюро 5 января. Однако постановление Политбюро соответствует постановлению Комиссии и гласит: «Провести в самом срочном порядке публичный процесс Беседовского в Верховном Суде по обвинению его в растрате и мошенничестве с таким расчетом, чтобы осуждение Беседовского было объявлено до начала процесса С. Л.» (Протокол № 112 от 5 января, п. 8 «в»).
Между тем [нарком юстиции РСФСР] тов. Янсон[322], основываясь, как он мне сообщил, на прежнем постановлении Политбюро по делу Беседовского, распорядился об одновременном слушании дела по обоим обвинениям. Ввиду того, что срочное назначение суда над Беседовским назначено в интересах успешного проведения суда над С. Л., и ввиду огромной важности для нас дискредитировать всеми доступными способами лжесвидетельские показания Беседовского, которые без такой дискредитации угрожают нам потерей процесса над С. Л. и уплатой 2 млн рублей, — я считаю своим долгом обратить на это Ваше внимание и просить Вас путем опроса членов Политбюро провести следующее постановление:
317
Директор, заведующий русским отделом и член правления банка Berliner Handels-Gesellschaft.
318
Кон Оскар (Cohn Oskar; 1869–1934) — член СДПГ в 1900–1919 годах, с 1922 года, Независимой СДПГ в 1919–1922 годах; участник сионистского движения; доктор права, адвокат (с 1897), сослуживец К. Либкнехта по юридической фирме (с 1899); защитник большевика-экспроприатора Камо; депутат рейхстага (с 1912); участник Первой мировой войны; член парламента Пруссии (1919–1924); юрисконсульт торгпредства СССР в Германии (до 08.05.1926); в эмиграции — в Париже (с 1933); умер в Женеве.
319
Бернгайм Курт (Bernheim Kurt; 1886-?) — юрисконсульт торгпредства СССР в Германии (с 17.02.1922); член НСДПГ.
320
Хотя 9 января из-за болезни Н. Н. Крестинского Политбюро вынесло решение о командировании на процесс Б. С. Стомонякова, уже 14 января оно было отменено со следующей мотивировкой: «Ввиду отъезда т. Крестинского в Париж считать отпавшим постановление ПБ от 9.1.30 г. о поездке т. Стомонякова» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 8. Л. 42).
322
Янсон Николай Михайлович (1882–1938) — член РСДРП с 1905 года, большевик; рабочий; член президиума (1923–1934), секретарь Партколлегии ЦКК РКП(б) — ВКП(б) (1927–1930); заместитель (с 1925), 1-й заместитель наркома рабоче-крестьянской инспекции СССР (1926–1928); нарком юстиции РСФСР (1928–1930); заместитель председателя Совнаркома РСФСР (1930–1931); нарком водного транспорта СССР (1930–1934), заместитель наркома по морской части (1934–1935); 1-й заместитель начальника Главного управления Северного морского пути при СНК СССР (1935–1937); член Ревизионной комиссии ВКП(б) (1934–1937); арестован (06.12.1937), расстрелян (20.06.1938).