Вследствие этого, согласно донесению С. С. Жегулина от 29 сентября 1798 года, в местечке Лиозно был арестован сам «начальник каролинской секты» Шнеур Залман[667], а несколько позднее в Вильно и ближайших уездах — также 22 его последователя. Цадика сопровождали трое военнослужащих Белорусской губернской штатной роты: офицер и двое рядовых, с которыми были отосланы его книги и бумаги «в одном сундуке и одном чемодане». Семеро из задержанных евреев: Мейер Рафалович, Зелман Лейзерович, Лейба Зеликович, Нохим Ицкович, Гирша Иоселиович (Иозелевич), Рафаил Шлиомович и Шмуйло Хаймович — как «главные сообщники начальника их» — были отправлены в Санкт-Петербург для дознания[668] (но не попали туда до окончания расследования, успев доехать только до Риги). Остальные же 15 человек после допросов содержались под стражей на месте, в Вильно[669]. Принятие таких чрезвычайных мер можно объяснить той международной обстановкой, которая сложилась в это время: в 1798 году губернатор Я. И. Булгаков уведомлял императора Павла I, что тамошние жители якобы делают «потаенные стачки, неблагоприятные для России, а полезные для французов». Монарх повелел «таковых заговорщиков ловить и привозить в Петербургскую крепость, где [бы] их в Тайной канцелярии (названной так, видимо, еще по старинке. — Д. Ф.) допрашивали, а по допросе присланы [были бы] на суд Сенату». Арестованный цадик Шнеур Залман был доставлен в каземат Петропавловской крепости (предположительно, в Алексеевском равелине), а Тайная экспедиция Сената, где рассматривались дела по государственным преступлениям, открыла следственное дело. Ему был предъявлен ряд обвинений: в создании вредной религиозной секты, изменившей порядок богослужения у евреев; в распространении превратных идей; в собирании денег для посылки на какие-то тайные надобности в Палестину (на самом деле — в виде подаяния бедным евреям); то есть в целом арестанта подозревали в политической неблагонадежности. Шнеур Залман дал на все вопросы обстоятельные письменные ответы на древнееврейском языке, позже переведенные на французский язык в Вильно из-за отсутствия в столичных учреждениях нужного переводчика[670]; 1 ноября 1798 года этот перевод с краткой выпиской был отправлен в Санкт-Петербург[671]. Его ответы — уже в русском переводе[672] произвели благоприятное впечатление, и в результате допросов рабби стало ясно, что хасиды — это не политические заговорщики, а всего лишь иноверная иудейская секта. 25 октября того же года Я. И. Булгаков донес П. В. Лопухину, что допросы задержанных евреев закончились и ничего криминального обнаружено не было; материалы допросов на польском языке с русским переводом прилагались[673]. Были приложены также бумаги на еврейском языке с польским переводом, конфискованные у арестантов, в том числе расписки в получении денег, отправленных в Палестину (города Иерусалим, Тверию и Цфат)[674]. В связи с этим император, не усмотрев «в поведении евреев, коих считают в секте той, ничего вредного для государства, ниже развратного в нравах и нарушающего общее спокойствие», повелел освободить всех заключенных хасидов, включая вышеназванных семерых. 17 ноября 1798 года П. В. Лопухин отправил губернаторам Я. И. Булгакову и С. С. Жегулину секретные письма с этим высочайшим повелением[675]. Через месяц, 15 декабря, белорусский губернатор Жегулин сообщил витебскому земскому комиссару, что «взятый пред сим из местечка Лиозны проживающий там раввин Залман Борухович по рассмотрении обстоятельств учинен свободным, и секта евреев, каролины именуемая, остается при прежнем ее существовании»[676]. При этом, правда, из предосторожности за хасидами был установлен строгий надзор: «нет ли и не будет ли от них каких потаенных сношений или переписок с развратно толкующими о правительстве и образе правления».
669
Там же. Л. 47. См. также:
671
См.:
676