На следствии в Тайной экспедиции Сената, которое проходило во второй половине ноября 1800 года, Авигдор Хаймович начал устно предъявлять Шнеуру Залману обвинения, но поскольку судьи не понимали еврейской речи, Хаймовичу было велено обвинения изложить письменно. Готовясь к очной ставке, истец составил 19 обвинительных пунктов, на которые ответчик также письменно ответил, после чего эти документы были переведены на русский язык двумя «просвещенными» евреями Лейбой Неваховичем и Юдой Файбишовичем, находившимися тогда в столице[695]. Обвиненный цадик решительно отверг все обвинения в непризнании власти правительства, в безнравственности, в сборе денег и устройстве собраний для тайных целей. В конечном итоге Шнеур Залман был полностью оправдан, освобожден из-под двухнедельного ареста, после чего 27 ноября последовало высочайшее повеление «дело между евреями Авигдором Хаимовичем и Залманом Боруховичем, касающееся до их религии и прочего, в Сенате рассмотреть и учинить положение, на каком впредь основании быть секте хоседов и кагалам»[696]. Правда, до окончательного рассмотрения дела в Сенате Шнеур Залман, который «оказался невинным, и при том нездоров», не имел права выезда с переводчиком из Санкт-Петербурга «на случай дальнейших от него объяснений»[697]. Однако сенаторы не спешили с рассмотрением дела, так как еще ордером от 22 декабря 1800 года обер-прокурору 3-го департамента Сената действительному статскому советнику А. Н. Оленину были отправлены «книги и разные бумаги» с кратким описанием их содержания, конфискованные в доме хасидского руководителя (103 книги и 14 рукописей)[698]. В Сенате же вместе с материалами следственного дела были получены письма различных лиц на еврейском языке вместе с их русским переводом[699]. Вынужденная задержка в столице уже формально оправданного Шнеура Залмана привела к тому, что он в начале марта 1801 года обратился в Сенат с просьбой ускорить решение его судьбы, представив копии документов, содержащих высочайшее повеление не преследовать хасидов. Стоит добавить, что еще в декабре 1800 года его обличитель Авигдор Хаймович вновь обратился к властям с запиской, в которой повторил старые обвинения об отсылке хасидами денег за границу и предложил дать свои объяснения на ответы Шнеура Залмана.
Ситуация резко изменилась в пользу цадика сразу после вступления на престол Александра I: согласно императорскому повелению от 22 марта 1801 года, переданному генерал-прокурором Сената А. А. Беклешовым, 29 марта он наконец был отпущен из столицы к себе на родину[700]. Однако с официальным окончанием следствия раввинисты не сложили оружия, продолжая беспокоить власти своими претензиями и жалобами на хасидского лидера. Видимо, по этой причине белорусский гражданский губернатор тайный советник П. М. Тарбеев выдал ему 13 июля 1801 года своего рода охранную грамоту («открытое свидетельство») следующего содержания:
695
РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 3140. Л. 282–321. См. также:
696
См.: