Со стороны Роланда раздается смешок, замаскированный под сдавленное кашлянье. Он едва заметно подмигивает мне. Патрик вздыхает и устало потирает глаза, а я почти чувствую себя победительницей. Но все мое воодушевление исчезает, когда он тянется к своему планшету. Меньше всего сейчас мне нужен официальный выговор. Роланд тоже замечает его жест и мягко кладет ладонь на плечо Патрику.
– Что касается Хранителей и Историй, – замечает он, – мисс Бишоп, разве вы только что не собирались поймать одну?
Дважды повторять мне не нужно.
– В самом деле, – быстро соглашаюсь я и направляюсь к выходу.
За своей спиной я слышу, как Библиотекари начинают спорить тихими, напряженными голосами, и понимаю, что оглядываться сейчас не стоит.
Мне удается найти и вернуть двенадцатилетнего Томаса Роуэлла. Он проснулся совсем недавно, поэтому с ним удается разобраться без лишних вопросов, не считая небольшой потасовки. Честно говоря, я уверена, что он был искренне рад встретить хоть одну живую душу в пустых безжизненных Коридорах. Остаток ночи я провожу, исследуя двери на подконтрольной мне территории. Когда я заканчиваю работу, все проходы и даже люки в полу отмечены мелом. В основном знаком «Х», но кое-где попадаются круги. Я возвращаюсь к двум своим дверям и с удивлением обнаруживаю, что еще одна дверь напротив открывается моим ключом.
Дверь № 1 ведет на третий этаж, к марине. Дверь № 2 ведет на боковую лестницу в вестибюль Коронадо. А дверь № 3? Она открывается в темноту. В никуда. Тогда почему она вообще открывается? Повинуясь любопытству, я шагаю через порог во мрак. Здесь очень тесно, тихо и так сильно пахнет пылью, что я буквально ощущаю, как она щекочет мне ноздри при вдохе. Вытянув руки, я упираюсь в стены по бокам и нащупываю ряд длинных деревянных ручек – похоже, вдоль стены в ряд выставлены швабры. Подсобка?
Я надеваю кольцо на палец и продолжаю свой неуверенный путь в темноте. И тут ощущаю слабое поскребывание на листке в кармане. Новое имя? Усталость проела мысли, физических сил не осталось. Этой Истории придется подождать. Шагнув вперед, я задеваю ногой за что-то жесткое. Я закрываю глаза, чтобы побороть подкатывающий приступ клаустрофобии. В конце концов мне удается нащупать дверной проем в полуметре спереди. Облегченно вздохнув, я изо всех сил дергаю дверную ручку.
Заперто.
Я могла бы вернуться назад, в Коридоры, и пойти другим путем, но мне не дает покоя вопрос, где я. Я прислушиваюсь, но вокруг ни звука. Я понимаю, что попала в какой-то Богом забытый угол, засыпанный пылью и окутанный ватной тишиной.
Дед говорил, существует два способа пройти через запертую дверь: с помощью ключа и с помощью грубой силы. Поскольку ключа у меня нет…
Отклонившись назад, я поднимаю ногу и ставлю подошву на дверное полотно. Затем двигаю ступню влево до тех пор, пока ботинок не упирается в ручку. Как следует примерившись и убедившись в том, что не промажу, я делаю глубокий вдох и бью.
Раздается громкий треск древесины, дверь подается, и со второго удара я распахиваю ее настежь. На каменный пол падают несколько швабр и ведро. Я переступаю через весь этот беспорядок и вижу комнату, завешенную простынями. Они покрывают полки, окна и даже пол. Из-за щелей между тканью проглядывает грязный камень. На стене неподалеку я замечаю выключатель, и, пробравшись через простыни, зажигаю свет.
Комнату заполняет унылое жужжание. Хотя свет тусклый, он неприятно колет глаза, и я, поморщившись, выключаю его. Через простыни на окнах с улицы проникает свет – оказывается, сейчас еще позже, чем я думала, – и, пройдя через комнату, я срываю импровизированные занавески, поднимая ураганы пыли и заливая пространство утренним солнцем. За окном виднеется мощеный дворик и подозрительно знакомый навес…
– Вот ты его и нашла!
Я резко разворачиваюсь и вижу, что в комнату, пригнувшись под пыльной простыней, заходят мама и папа.
– Нашла что?
Мама обводит рукой пространство вокруг нас. Она делает это с таким видом, будто вместо пыльных простыней и швабр показывает мне фамильный замок.
– Кофейню Бишопов.
На мгновение я так искренне поражена, что не могу говорить.
– Разве вывеска «КАФЕ» в вестибюле не выдает его с головой? – поинтересовался папа.
Конечно, только я пришла не со стороны вестибюля. Меня поразила абсурдность совпадения: прямо из Коридоров я делаю всего пару шагов и оказываюсь в маминой епархии, в эпицентре воплощения в жизнь очередной ее мечты. Но многолетняя привычка лгать спасает меня и на этот раз: ни в коем случае нельзя позволять замешательству брать верх. Поэтому я мило улыбаюсь и делаю вид, будто ничего не произошло.