«Но опасаться стоит и второго. Кто он вообще?» — взгляд полутигра остановился на неизвестном юноше с тусклыми, словно выцветшими тёмными волосами и матовыми серыми глазами. Сосредоточившись, ба’астид заглянул в душу непонятного существа: «Что за… Никогда о таких не слышал. Не может же быть такого, чтобы сила духа не зарождалась, а просто хранилась, как в сосуде. Да ещё его одежда. Если это именно то, о чём я думаю…» — Неизвестный был одет в простецкую на вид мешковатую куртку с капюшоном из грубой ткани тех же цвета и текстуры, что и древесная зола. Юноша бросил короткий взгляд на пожилого ба’астида, и, когда их глаза встретились, на мгновение исчез. Нет, не стал невидимым и не переместился. Незнакомец на доли секунды исчез из его памяти, из мыслей и внимания. Этого было достаточно. Ба’астид окончательно убедился. Однажды он уже видел существо в точно таком же облачении.
***
Неподалёку от границы Епархии Ма’алаки’. Недавно, а для кого-то и вовсе будто бы только что…
Пожилой полутигр расставлял принесённые бочонки. Вернее, хоть как-то пытался расставить, не уронив ни одного. Загноившиеся раны на рассечённой спине уже не просто мешали двигаться. Старика лихорадило. Он знал, что в таком состоянии долго не протянет. Но сейчас его беспокоило другое. Полутигр искоса поглядывал на свою дочь, подготавливавшую кубки на мраморном столе, и на сидевших за этим столом демонидов.
Один из демонидов, оборотень-нетопырь, которых обычно именуют вампирами, ласково обращался к Хано:
— Нет, серьёзно, ты же совсем на меня не смотришь. Неужели я тебе нисколечко не нравлюсь?
При вопросе похожего на подростка-утопленника вампира тигр вздрогнул, а его дочь и вовсе уронила на пол один из кубков. Подобные реплики нетопыря в адрес этой ба’астидки звучали не впервые, и раньше они всегда оканчивались лишь презрительными насмешками прочих демонидов в сторону своего соратника. Причиной тому были суровый нрав и глубокая религиозность предыдущего центуриона. Однако теперь всё могло измениться.
— Ну сколько можно ломать комедию, Басабар? Если тебя и правда не тошнит от мысли сношаться с этой швалью, так отдери её уже. Только, пожалуйста, сделай так, чтобы мне не пришлось на это смотреть. — Могучая воительница из народа берсерков сварливо ворчала, но её грубый голос выдавал приподнятое настроение. Её словно высеченное из камня покрытое шрамами лицо излучало благодушие. Сторонний наблюдатель, заметивший неожиданный задор в её словах, вряд ли смог бы понять, что смогло развеселить медведицу, очередная ли выходка товарища, или же внимательно изучаемое ею письмо с клеймом легиона.
— Шеф, ты ничего не понимаешь в романтике! Ты предлагаешь воспользоваться вещью. Но только представь, как чудовище душой и чудовище телом, будто созданные друг для друга, избытком ощущений гасят мысли, как излишек масла гасит огонь…
— Вот же старый извращенец. — Берсеркия закончила изучать документ и мельком глянула на улизнувшую под шумок полутигрицу, наполнявшую кувшин содержимым одной из бочек. Впрочем, никакого желания интересоваться шепчущейся со своим отцом ба’астидкой, равно как и отвратительными желаниями своего теперь уже подчинённого, у неё не было. Воительница продолжала разговор с вампиром, но теперь словно обращалась ко всем сидящим за столом демонидам, до того косившимся на нового центуриона в ожидании. — Да плевать, делай что хочешь. Знаешь, Басабар, ты был прав — моё назначение прошло как по маслу. Никаких подозрений. У нас первый приказ, и это не вшивые зачистки. Через три полных ночи мы присоединяемся к Дикому Легиону.
За столом раздалось довольное бормотание, все присутствующие вояки испытали облегчение. До этого момента они чувствовали некоторую неуверенность.