Мы трое встретились в комнате ожидания Иммиграционного суда Нью-Йорка. Адвокат опросила Мануэлу по пунктам краткой установочной анкеты, задавая вопросы на английском, а я переводила их для нее на испанский. Мануэла рассказала о себе, рассказала историю своих девочек. Они из маленького городка на границе штатов Оахака и Герреро. Лет шесть назад, когда младшей девочке исполнилось два года, а той, что постарше, – четыре, Мануэла оставила дочек на попечение их бабушки. На еду им едва хватало, и при такой нужде она никак не могла бы вырастить девочек, объяснила Мануэла. Она нелегально перешла границу, не имея при себе документов, и поселилась в Бронксе у своего двоюродного брата. Устроилась на работу, начала посылать домой деньги. Она рассчитывала как можно быстрее поднакопить денег и при первой же возможности вернуться домой к дочкам. А потом на свою голову забеременела, чем сильно осложнила себе жизнь, и время в повседневной суете летело все быстрее. Между тем девочки подросли и уже могли разговаривать с ней по телефону, а она рассказывала им, что здесь зимой идет снег, что здесь широкие авеню, мосты, огромные дорожные пробки, а позже – что у них появился братик. Тем временем положение в их городке все больше ухудшалось, и жить там стало так опасно, что Мануэла попросила у своего босса заем и заплатила койоту – так называют проводников, которые переправляют нелегальных иммигрантов через американо-мексиканскую границу, – чтобы он доставил к ней ее дочек.
Бабушка снарядила девочек в дорогу, предупредила, что им предстоит очень дальний путь, и собрала им рюкзачки: Библию, бутылку с водой, по одной игрушке каждой, запас белья. Еще бабушка приготовила им дорожные платьица и за день до отъезда вышила на их воротничках мобильный номер Мануэлы. Сначала она добивалась, чтобы девочки выучили эти десять цифр, а когда затея провалилась, бабушка сообразила вышить номер Мануэлиного телефона на воротничках их платьев и терпеливо, раз за разом вдалбливала им простенький наказ: никогда ни при каких обстоятельствах не снимать платьев, а как только попадут в Америку, как только увидят первого встречного американца, будь он полицейский или просто какой-то человек, они должны показать ему номер телефона на обороте воротничка. Этот человек наберет вышитый на воротничке номер и даст им поговорить с мамой. А дальше все как-нибудь да устроится.
В общем-то, устроилось, разве что не совсем по плану. Девочки в целости и сохранности добрались до границы, но, вместо того чтобы переправить их на ту сторону, койот посреди ночи бросил их одних в пустыне. На рассвете их обнаружил пограничный патруль – девочки сидели у дороги вблизи пограничного пропускного пункта – и передал в центр временного размещения малолетних нелегальных иммигрантов, прибывших без сопровождения взрослых. Офицер из патруля позвонил Мануэле сообщить, что найдены ее девочки. Он говорил с ней мягким, участливым тоном, сказала Мануэла, во всяком случае, для офицера пограничного патруля. Он предупредил, что в обычных обстоятельствах закон требует, чтобы детей из Канады и Мексики, в отличие от детей из других стран, немедленно высылали назад. Сказал, что пока что ему удается удерживать девочек в центре временного содержания, но что ей сейчас и в дальнейшем потребуется адвокат. Прежде чем закончить разговор, он дал Мануэле поговорить с девочками. Выделил им пять минут. И Мануэла впервые с начала их одиссеи услышала голоса дочек. Старшая сказала, что с ними все в порядке. Младшая сопела в трубку, но так и не вымолвила ни слова.
Адвокатша, с которой мы встречались, выслушала рассказ Мануэлы и заявила, что сожалеет, но за ее дело никак взяться не сможет. Сказала, что дело «недостаточно крепкое», но пояснений не удостоила. Нас с Мануэлой выпроводили из комнаты, провели по коридорам к лифту, а потом выставили за порог. Мы вышли на Бродвей. Близился полдень, и город деловито жужжал, небоскребы устремлялись ввысь, с ясного, безоблачного неба сияло солнце – беззаботно, как будто ничего катастрофического не происходило. Я обещала Мануэле, что помогу ей найти выход, помогу добыть хорошего адвоката, помогу всем, чем только и как только возможно.
Наступила весна, муж и я подали совместную налоговую декларацию и сдали материалы по проекту звукового ландшафта. В Нью-Йорке говорят более чем на восьми сотнях языков, и за четыре года мы насобирали образцы почти всех. И наконец могли двигаться дальше – открытые для следующих возможностей. Так оно и случилось: мы двинулись дальше. Мы пошли вперед, но, скажем так, не совсем вместе.