– Как же, как же, – поддержала Ксения. – Анатолий Семенович, бог каталога, – Ксения засмеялась и добавила загадочно: – Явление первое сменили на явление второе.
– Не понял, – насторожился Брусницын.
– Ксения Васильевна имеет в виду курьезность случайных встреч, – пояснил Гальперин.
Брусницын ни черта не понял, но на всякий случай загадочно закатил глаза.
– Так я пойду, Илья Борисович, спасибо за советы, – невинно проговорила Ксения. – До свидания!
– Всего доброго! – Гальперин захлопнул за ней дверь, набросил крюк.
Брусницын покачал головой, оглядывая понурого хозяина квартиры.
– Господи! Илья Борисович… Весь архив знает, что у вас такая симпатичная… аспирантка! – Брусницын залился краской и добавил смущенно: – Извините, бога ради…
– А не обсуждался ли в архиве вопрос моего полового разбоя с общественных позиций? – воодушевился Гальперин, чувствуя в себе спасительный ток цинизма, нередко вызволявший его из щекотливых ситуаций. – Очень благодарная тема, – он легонько направил Брусницына к креслу. – Садитесь, сделайте одолжение, Анатолий Семенович.
Гальперин расположился напротив, запахнув на животе халат с глазастыми пуговицами в два ряда…
Брусницын смиренно молчал. Он исподволь оглядывал комнату. Задержал взгляд на картине Коровина, одобрительно хмыкнул. Хотел было задать вопрос, не не успел – Гальперин прикрыл глаза ладонью и захохотал, спазматически дергая животом…
– И-э-хехе… Грехи наши мирские, – мотал он головой. – Весь архив, оказывается, в курсе! А я, старый осел… А весь архив знает…
Брусницын засмеялся вслед, смех его был тихий, булькающий.
– Да ну, Илья Борисович! – отмахнулся он. – Подумаешь, в любого мужчину можно камень бросить. А тут такая интересная женщина.
– Ну ладно. Все, все! – вслух приказывал себе Гальперин. – Я вызвал вас, милостивый государь, чтобы сделать вам одну прелюбопытнейшую комиссию.
Брусницын вернулся взглядом к хозяину квартиры и вновь покраснел, точно в предчувствии какого-то тяжкого обвинения. Гальперин раздумчиво умолк.
– Ну? Так что же? – робко подтолкнул Брусницын.
– Хотите чаю? С медом. Из Башкирии, – спросил Гальперин.
Брусницын отказался. При этом он довольно подробно объяснил, что заходил с Колесниковым в какое-то кафе, где отвратительно моют стаканы, в них плавала шелуха от семечек.
– Как раз сегодня стаканы у меня вполне чистые, – заверил Гальперин.
Брусницын махнул рукой – чай решительно его не интересует. И умолк, вопросительно глядя на хозяина квартиры.
– Так вот, Анатолий. Хочу рекомендовать вас на должность заместителя директора архива по науке, – Гальперин смотрел на ошарашенного Брусницына. – Понимаю, вас застало врасплох мое предложение… Я собираюсь покинуть должность. Так складываются обстоятельства, меня могут попросить уйти. Не спрашивайте, почему, я все равно не отвечу… Но архив в том виде, что он сейчас представляет, дорог мне… пышно выражаясь… вроде моего детища…
Гальперин ничуть не преувеличивал. Все подразделения архива считались с его мнением, а это весьма серьезное достижение, – кроме профессионального авторитета необходимо мастерство канатоходца. А такой отдел, как каталог, целиком являлся его созданием. Почти три года без выходных и отпускных он формировал каталог, заражая сотрудников энтузиазмом и энергией. Изучал документы, разрабатывал методику, составлял аннотации, шифровал, закладывал в систему… Когда Брусницын поступил в архив, каталог уже работал вовсю. А Гальперин переключился на составление путеводителя. Труд, который по плечу солидному коллективу, практически осуществлялся двумя людьми – им и Тимофеевой.
– Конечно, вы не идеальный кандидат на должность зама по науке, но и я не идеальный, как выяснится в ближайшее время, – Гальперин жестко потирал пальцы, что являлось признаком особо серьезного отношения к предмету разговора. – Вы человек порядочный, профессиональный… Молодой… По всем пунктам анкеты вне подозрения…
Брусницын слушал нахохлившись. Заерзал, подтянул ноги, просунул ладони под зад и вздыбил плечи.
– Но я, Илья Борисович… болею, вот, – пробормотал он первое, что пришло в голову.
– Болеете. В ваши годы все болезни от нервов. А нервы от скудного довольствия, мой друг. Будете получать на шестьдесят рублей больше, болезни несколько приутихнут.
Брусницын озадаченно сопел. Ему вдруг почудилось, что это розыгрыш. А почему нет? От этого толстяка можно ждать всяких закидонов, неспроста в Университете до сих пор помнят его студенческие капустники и посиделки. Побился об заклад со скуки, что «достанет» его, Анатолия Брусницына, вот и завирает… Мысль о розыгрыше развеселила Брусницына. Он лукаво взглянул на Гальперина и хитро улыбнулся.
– А кто обещал угостить чаем? С медом из Башкирии.
Гальперин скучно посмотрел в полутемный коридор, в конце которого размещалась кухня, вздохнул и остался сидеть на месте.
– Ну его к бесу, чай ваш… Перетерпите. Лень заводиться с чаем.
– Как хотите, – Брусницын не знал – обидеться на такое гостеприимство или свести к шутке. – Пожалуйста… Поначалу предлагаете, а когда коснется дела – лень.
– Что вы, Анатолий, я серьезно… Кого же еще рекомендовать в замы по науке? Тимофееву? Она введет в архиве комендантский час, для входа в хранилище установит пароль… Знаю я Софью Кондратьевну.
– Это верно, – Брусницын раздумывал – рассказать Гальперину о шорохе, что навела Софочка в магазине «Старая книга»? Нет, не станет уводить в сторону разговор…