— Знаю, знаю. Ну, и что? При чем тут они? Ну, искали новые пути, открывали новые земли и лошадей.
— Не ерничайте, Игорь, не надо, — попросил Дружни-ков. — Тут не до шуток.
В соседней комнате усилился шум, будто стали поднимать чемоданы, готовясь к отъезду.
Вошел Никита:
— Все готово.
— Так ты мне скажи, как там участковый?
— Адекватен. Версию немотивированного нападения поддержал, благо преступник мертв и возражать не станет.
— Это хорошо, — похвалил то ли Никиту, то ли участкового Дружников. — На всякий случай опечатай тут все и намекни, что приедут саперы, но не сегодня. Мол, опасность взрыва велика, потому что дом может быть заминирован. Проще говоря…
— Чтобы не лезли, — перебил полковник. — Понял. Разрешите выполнять?
— Распустился ты, полковник, — надулся Дружников.
— Учителя хорошие были, — парировал Никита.
— Ладно, давайте переносите этого пострадавшего.
— Да, я сам…
— Еще чего, — авторитетно возразил Никита. — Ты представь, как увидят они тебя лежащего, окровавленного — так сюда год не подойдут.
— Мудро, — похвалил Дружников.
В реанимобиле Корсаков утроился так удобно, что Дружников пошутил:
— Так и мне захочется прокатиться на самом главном месте, — и уселся рядом.
Корсаков дождался, пока машина тронется, потянул Дружникова за рукав:
— Феликс Александрович, вы-то как здесь оказались?
Дружников не стал увиливать:
— Мне вчера с большим опозданием стало известно, что в Москве появился Льгов, но я еще больше удивился, когда узнал, что с ним — вы!
— А что, Льгов — «темная сторона»?
— Он из другой команды, Игорь. Тут не «стороны», не игры, пора бы понять.
— Мне он показался приличным человеком, — сказал Корсаков с некоторым вызовом.
— Знаю, — согласился Дружников. — Но я отвечал на ваш вопрос, и ответил на него.
— Ну, в принципе, — признал Корсаков.
Он хотел еще о многом расспросить, но Дружников его опередил:
— Ну, а коли так, ваша очередь отвечать: как вы-то оказались втянуты во все это?
Корсакову пришлось рассказать всю историю с самого начала. Делать это было легко, потому что Дружников то и дело перебивал его «да я знаю», «это можете пропустить» и иными подобными фразами.
Когда Корсаков закончил, Дружников предложил:
— Отдохните, Игорь. Вы все-таки ранены.
— Спасибо, я хорошо себя чувствую, да и едем мы очень медленно.
— Да, врач посоветовал не трясти вас, — пояснил Дружников. — Ну, если вы в порядке, давайте продолжать. Есть неясные места.
— Например?
— Например, вы говорите, что вас втянул Маслов, так?
— Он сам об этом сказал мне несколько часов назад.
— Но ведь вы-то сами на публикацию не обратили внимания, так?.
Корсаков согласился.
— Значит, втянул Горошников? Но он-то и вовсе мелкая сошка, ему такие игры не по зубам. Он вас попросил, вы позвонили Маслову, он привел к журналистке, а потом к Гридасу, так?
— Да, так.
— Все равно не понимаю. Как вы сумели так быстро оказаться в Казани?
— Я не рассказал об Азизове.
— Азизове?
Дружников резко повернулся к Корсакову.
— Ну-ка, подробнее!
После этого он заволновался, стал куда-то звонить, отдавать какие-то распоряжения. Потом и вовсе велел остановиться и вышел из машины.
Вернулся Феликс спокойный, вместе с врачом, который сделал еще один укол Корсакову.
Когда машина тронулась, Дружников сказал:
— Все в порядке, не волнуйтесь, Игорь.
— Да я и не волновался, — возразил тот.
— Ну, и славно. А теперь поспите, да и я вздремну, — подвел черту Дружников.
29. 1935 год, ноябрь. Москва
Закончив совещание, он велел секретарю проветрить кабинет: «накурили, хоть топор вешай». Шутливо настро-жившись, попросил напомнить, что надо бы позвонить в Наркомат здравоохранения и сообщить о «безответственном отношении к своему здоровью некоторых ответственных товарищей».
Так, улыбаясь в усы, и ушел в свои апартаменты. Оставалось десять минут до важного разговора, и надо было еще раз продумать все возможные повороты и, конечно, последствия.
К этому разговору он готовился долго. Необходимость его назрела давно, а вот возможность появилась недавно, и упускать ее нельзя. Верные люди сообщили, что вопрос решен и на днях будет наконец-то введено звание «генеральный комиссар государственной безопасности», которое присвоят именно ему: народному комиссару внутренних дел, члену Центрального комитета Всесоюзной коммунистической партии (большевиков) товарищу Ягоде Генриху Григорьевичу. Раз вопрос о присвоении звания решен, значит, выигран очередной бой, придающий силы. Ну, а когда же вершить самые важные дела, как не в такие моменты!