— Экономический кризис и Грузия?
— Именно. И, разгорись тогда скандал по поводу «наследника», Россию ни за один стол переговоров не пустили бы, уж ты мне поверь.
Дружников снова наполнил водой стакан.
— Кстати, дело о «заговоре Ягоды» тоже без него не обошлось.
— Ну, а зачем вы мне это говорите?
— Затем и говорю, Игорь, что тибетские рукописи тут совершенно ни при чем! — доходчиво объяснял Дружников. — Эта возня должна была замаскировать новый этап Большой Игры.
— А это что еще за чудо?
— Большая Игра идет давно. Сначала играли Россия и Англия, потом Россия и Штаты, сейчас Россия и много кто еще. И ставка в этой Игре не просто велика — она огромна. Борьба идет за влияние на такой территории, с помощью которой можно менять все и в Азии, и в мире, все!
— Ну, а точнее?
— Точнее? Ну, например, ты ведь знаешь о событиях в Киргизии?
— Знаю.
— Причина проста: узбеки недовольны своим положением в Киргизии, считают себя обойденными во всех важных вопросах. Решения, в принципе, два. Первое: отдать узбекской общине часть власти. Но это значит отнять власть у киргизов. А они с этим согласятся? Второй вариант: пересмотреть границы, чтобы узбеки жили в Узбекистане. И снова спрашиваю: Киргизия отдаст свои земли? Вот и выходит, что конфликт может возобновиться в любой момент.
Дружников отхлебнул воды. Видно было, что чувствует он себя неважно. «Ночь не спал, волнений было много», — понял Корсаков, но Дружников и не думал прекращать разговор.
— Зайдем с другой стороны, — предложил он. — Помнишь, Китай сотрясали волнения в Кашгаре?
— Это там, где живут уйгуры?
— Умница, — восхитился Дружников. — Это Синьцзян — Уйгурский район Китая. А знаешь, как его еще называют?
Корсаков промолчал.
— Уйгуристан, — не стал тянуть Дружников. — А еще?
И сам же себе ответил:
— А еще Восточный Туркестан, и живут там, в китайской провинции, мусульмане.
— Да рукописи-то тут при чем?
— Ты помнишь, с чего началось сотрудничество с Азизовым?
— Мы говорили о диссертации его жены.
— Точно, а тема?
Корсаков отвернулся к окну:
— Неинтересно с вами — сами все знаете, — посетовал он.
— Знаю я, между прочим, в сравнении с тобой, в этом самом деле мало. Общие закономерности — да! Конкретику — нет! Пока нет. Со временем нагоню, но время поджимает. Понимаешь?
— Нет. Все еще не понимаю, зачем все гоняются за этими следами «внеземного знания».
— Нет, Игорь, все ищут не какие-то отвлеченные следы.
— А что же, в конце концов?
— За долгие годы, за века, в распоряжении русской, советской, российской разведки оказались уникальные документы, скрывающие самые большие тайны всех сколько-нибудь важных родов Азии.
— Азия, это, извините, где? — все еще с досадой спросил Корсаков.
— Азия, брат ты мой, это громада, и границ у нее нет.
Загудел мобильник. Дружников ответил сразу, разговаривал коротко. Проинформировал:
— Сейчас к нам гость пожалует.
31. Москва. Пятница
Небольсин вошел в палату тихо, почти на цыпочках, хотя видел, что Корсаков не спит и вообще жив-здоров. Положил на стол апельсины, взял пару, подошел к кровати, протянул их Корсакову:
— Что еще принести?
— Валер, ты чего? — спросил Корсаков. — Со мной все в порядке.
— Ну, и хорошо, что все в порядке, — не стал спорить Небольсин. — Тем более, ешь фрукты.
Он пожал руку Дружникову и уселся по другую сторону стола.
— Сколько тебя тут держать будут? — начал он светскую беседу.
Корсаков демонстративно отвернулся.
— Что еще расскажете, Валерий Гаврилович? — поддержал беседу Дружников.
— Был я там, — Небольсин рукой указал куда-то повыше своего, но не самый верх.
— Понял, — кивнул Дружников.
Помолчали. Первым не выдержал Небольсин:
— Советуют быть осторожнее, — он говорил безлично, отвлеченно. — Азизов влиятелен, у него обширные связи на всех уровнях. Конфликтовать с ним сейчас никто не станет.
— Особенно из-за какой-то ерунды, — вклинился Корсаков.
— Погоди, Игорь, погоди, — попросил Дружников. — Что еще?
Небольсин, ощутив слабое сочувствие, ободрился:
— Считают, правда, по косвенным, что он сыграл важную роль в свержении клана Ракиевых.
— Да, — подхватил Дружников. — Ракиевы представляли собой большую опасность. Марат почти напрямую просился в Штаты, обещал капиталовложения. Вполне мог в обмен на это помочь укреплению Штатов у себя на родине.
Нависла пауза, и Корсаков понял, что его приглашают включиться в разговор.