— Наш посетитель тоже встал и теперь смотрел на Холмса с высоты своего огромного роста. Под колючими бровями заблестели яростные огоньки, желтоватые щеки начали багроветь.
— Какого дьявола? Что вы хотите этим сказать, мистер Холмс? Вы отказываетесь от моего дела?
— Скажем так, мистер Гибсон, я отказываюсь иметь дело с вами. Мне кажется, я достаточно ясно выразился.
— Да уж, яснее некуда, но что это значит? Вы хотите поднять цену или просто боитесь браться за это дело? Объясните. Я имею право требовать ответа.
— Возможно, — согласился Холмс. — Я отвечу вам. Это дело и так достаточно сложное, чтобы приступать к работе над ним на основании ложной информации.
— То есть вы хотите сказать, что я лгу?
— Что ж, я попытался выразить это в деликатной форме, но, если вы настаиваете на этом слове, я не стану спорить.
Я тоже вскочил, поскольку после этих слов лицо миллионера исказилось от гнева, и он занес огромный узловатый кулак. Но Холмса, как видно, это ничуть не смутило, он лишь вяло улыбнулся и потянулся за трубкой.
— Не нужно шуметь, мистер Гибсон. Я давно заметил, что после завтрака любой, даже самый незначительный спор выводит из себя. Пожалуй, вам будет полезно пройтись по свежему утреннему воздуху и немного спокойно подумать.
Золотопромышленник с трудом усмирил свой гнев. Я поневоле восхитился им, когда увидел, как в считанные секунды одним лишь усилием воли он потушил в себе огонь ярости и сделался презрительно высокомерен.
— Что ж, как хотите, — ледяным голосом процедил он. — Не мне учить вас, как вести дела. Я не могу заставить вас взяться за это дело против вашей воли, но только вы, мистер Холмс, сегодня совершили большую глупость, а я обламывал людей и покрепче вас. Среди тех, кто со мной ссорился, еще не было ни одного, кто потом не пожалел об этом.
— Многие так говорили, а я, как видите, жив и здоров, — улыбнулся Холмс. — Всего доброго, мистер Гибсон. Вам еще многому предстоит научиться.
Наш гость вышел, громко хлопнув дверью, но Холмс еще какое-то время продолжал невозмутимо курить, устремив отстраненный взгляд в потолок.
— Есть какие-нибудь соображения, Ватсон? — наконец заговорил он.
— Знаете, Холмс, я должен признаться: когда думаю, что этот человек способен смести любую преграду на своем пути, и когда вспоминаю, что его жена, очевидно, оказалась такой преградой и вызвала его неудовольствие, как рассказал нам Бейтс, мне начинает казаться, что… — Вот именно. Мне тоже.
— Но какие у него были отношения с гувернанткой и как вы о них узнали?
— Это был блеф, Ватсон, чистой воды блеф! Сравнивая полный страсти, нерешительный и не деловой тон письма с его самоуверенным видом и манерой держать себя, я абсолютно перестаю сомневаться в том, что здесь замешано глубокое чувство, причем к обвиняемой, а не к жертве. Если мы хотим добраться до истины, нам в первую очередь необходимо понять, какие отношения связывали этих троих. Вы были свидетелем лобовой атаки, которую я провел, и видели, как хладнокровно он ее отразил. Потом я сделал вид, что мне все известно, хотя на самом деле могу лишь подозревать.
— Может, он еще вернется?
— Не сомневаюсь. Обязательно вернется, потому что от этого дела он просто так не отступится. Ха! Вы слышите? Звонок. Что я вам говорил? Это его шаги… Мистер Гибсон, а я как раз говорил доктору Ватсону, что вы почему-то задерживаетесь.
Золотой король вернулся в нашу комнату в более спокойном настроении, чем тогда, когда покинул ее. В насупленном взгляде все еще была заметна ущемленная гордость, но здравый смысл подсказал: если он хочет добиться какого-то результата, ему все же придется уступить.
— Я все обдумал, мистер Холмс, и чувствую, что поступил опрометчиво, восприняв в штыки ваши слова. Вы вправе требовать от меня фактов, какими бы они ни были, и за это я буду уважать вас еще больше. Однако поверьте, что наши отношения с мисс Данбар не имеют ничего общего с этим делом.
— Позвольте мне это решать.
— Да, конечно. Вы, как тот хирург, которому нужно знать все симптомы болезни, чтобы поставить правильный диагноз.
— Совершенно верно. Это удачное сравнение. И только пациент, желающий ввести в заблуждение своего врача, станет что-либо скрывать.
— Да, наверное, но признайте, мистер Холмс, вряд ли найдется такой мужчина, который не смутится, услышав прямой вопрос об отношениях с женщиной… если, конечно же, имеют место действительно серьезные чувства. Я думаю, что у каждого мужчины в душе есть такой уголок, куда не допускаются незваные гости. А вы так неожиданно в него вторглись. Хотя ваша цель, конечно же, извиняет вас, вы ведь хотите помочь и спасти ее. Ну что ж, теперь ставки сделаны, карты открыты, и вы можете задавать любые вопросы. Итак, что вы хотите знать?