— И тем не менее ваш ответ она сохранила.
— Да. Я очень удивилась, узнав, что она держала в руке мою ответную записку, когда умерла.
— Хорошо, что произошло потом?
— Я, как и обещала, пришла в назначенное место. Она уже ждала меня у моста. До той минуты я даже не представляла себе, как сильно эта несчастная ненавидела меня. Она словно обезумела… Знаете, по-моему, у нее и в самом деле немного помутился рассудок и обострилась хитрость, как это часто бывает у сумасшедших. Как иначе объяснить, что она, встречаясь со мной каждый день, вела себя совершенно спокойно, если в душе ненавидела меня лютой ненавистью? Я не могу повторить вам ее ужасные слова. Она была, словно вулкан, изрыгающий потоки грязи и ругани. И я даже ничего не ответила ей… Просто не смогла! В ту минуту на нее было страшно смотреть. Закрыв уши руками, я бросилась бежать. Когда я покинула ее, она все еще стояла у моста и осыпала меня проклятиями.
— Там, где потом обнаружили ее труп?
— В нескольких ярдах от этого места.
— Однако, если предположить, что она была убита сразу после того, как вы покинули ее, выстрела вы все же не слышали?
— Нет, я ничего не слышала. Но, поверьте, мистер Холмс, я была так взволнована и потрясена ее жутким припадком ненависти, что бросилась стремглав домой, чтобы запереться в своей комнате, и просто не могла увидеть или услышать, что произошло потом.
— Вы говорите, что вернулись в свою комнату, а до следующего утра вы выходили из нее?
— Да, когда поднялась тревога и закричали, что эта несчастная погибла, я выбежала вместе с остальными.
— Мистера Гибсона вы видели?
— Да. Он как раз шел от моста, когда я встретила его. Он послал за врачом и полицией.
— Он был сильно взволнован?
— Мистер Гибсон сильный и уравновешенный человек. Я не думаю, что он позволил бы своим чувствам проявиться. Но я его знаю прекрасно, поэтому от меня не укрылось, что он очень волнуется.
— Мы дошли до очень важного пункта. Револьвер был найден в вашей комнате. Вы когда-нибудь раньше его видели?
— Никогда, клянусь вам!
— Когда его нашли?
— Утром, когда полиция проводила обыск.
— Он лежал среди вашей одежды?
— Да, на полу гардероба, под моими платьями.
— Вы не догадываетесь, как долго он мог там пролежать?
— Предыдущим утром его там еще не было.
— Почему вы так решили?
— Потому что я наводила там порядок и заметила бы его.
— Тогда все понятно. Кто-то проник в вашу комнату и положил туда револьвер специально, чтобы навести подозрение на вас.
— Должно быть, так.
— Когда это могло произойти?
— Разве что во время обеда или ужина, или когда я занималась с детьми в их комнате.
— Как раз когда вы нашли записку?
— Да, я пробыла с ними все утро.
— Благодарю вас, мисс Данбар. Вы ничего не хотите добавить, что могло бы помочь в расследовании?
— Как будто нет.
— На мосту на одном из камней я обнаружил скол. Свежий скол как раз напротив тела. Вы можете объяснить, как он там появился?
— Наверняка это просто случайное совпадение.
— Любопытно, мисс Данбар, весьма любопытно. Он появился именно в том месте и именно в то время, когда произошла трагедия.
— Но как он мог там появиться? Чтобы сделать скол на камне, нужна ведь большая сила, не правда ли?
Холмс не ответил. Его бледное сосредоточенное лицо вдруг приняло то отстраненное, задумчивое выражение, за которым, как я знал, неизменно следовало какое-нибудь яркое проявление его поразительного таланта. То, что в голове его закипела работа, было настолько очевидно, что никто из нас не решался заговорить, и мы — адвокат, заключенная и я — молча смотрели на него в напряженной тишине. Неожиданно он вскочил со стула.
— Идемте, Ватсон, идемте! — вскричал он, весь дрожа от нервного напряжения и охваченный потребностью действовать.
— Что такое, мистер Холмс?
— Все в порядке, дорогая леди. Мистер Каммингс, я скоро с вами свяжусь. Если богиня правосудия поможет мне, я передам в ваши руки дело, которое потрясет всю Англию. До завтра ждите новостей, мисс Данбар, а пока что я могу уверить вас, что тучи над вами начинают рассеиваться, и у меня есть все основания надеяться, что светлый луч все же пробьет их.