– Осмотреть надо, – неопределённо сказал Васадзе, медработнику этого туманного указания вполне хватило.
Всё трое вошли, длинный коридор, освещение слабое, врач молча шёл впереди.
– Здесь, – сказал он и указал рукой на дверь
Васадзе слегка поморщился, затем начальственно кивнул, дверь открылась. Смагин сосредоточился, вошёл, посмотрел по сторонам. В небольшой комнате четыре стола. Один пустой. На двух покойники, мужчины, прикрытые далеко не белоснежными простынями. Один стол с трупом накрыт полностью. Васадзе чувствовал себя неважно, старался пересилить вполне понятный дискомфорт, достал платок, поднёс к носу, но не приложив, убрал в карман. Доктор заметил, что милицейскому начальнику не по себе, и извиняющимся тоном тихо сказал:
– Жара. Лёд не помогает…
Васадзе понимающе кивнул, взял себя в руки, решительно подошёл к столам с полуприкрытыми покойниками. Трупы имели сильные хорошо видимые повреждения: выросшие, скорее всего, уже здесь, в морге, до огромных размеров гематомы, а также переломы, ссадины. Васадзе показал рукой на тела:
– Вот эти, можно сказать… с большой натяжкой, типичные. Ограбления. Но убийства – какие-то тупые, беспричинные. Не жестокие – дикие. Ни колющих, ни режущих. Словно через молотилку их пропустили. А вот это, – он повернулся к третьему столу, – Это то, из-за чего весь переполох.
Начальник милиции кивнул доктору, и тот решительно снял с трупа простыню. На столе лежала бесформенная, напоминающая мумифицированное человеческое тело масса. Смагин подошёл, внимательно осмотрел то, что процедурно должно называться вещественным доказательством, и вопросительно посмотрел на доктора. Мужчина средних лет недоумённо пожал плечами и отвёл глаза.
– Ясно, сказал Смагин. – Можно закрывать.
Доктор набросил простыню.
– И что экспертиза? – спросил Смагин, обращаясь к Васадзе и искоса поглядывая на медработника.
– Ускоренное разложение тканей, – неуверенно произнёс Васадзе и с надеждой посмотрел на доктора.
– Именно так, – подтвердил представитель самой гуманной профессии и нерешительно развёл руками.
Начальник УРР подошёл к доктору и твёрдо спросил:
– Вы что-то можете сказать? Есть мысли, версии?
– С такими случаями не сталкивался. Это как бы ожёг, обширный ожёг, химический ожёг…
– Кислота или что-то вроде этого? Облили, чтобы следы замести? – спросил Смагин, подошёл к столу, отбросил простыню. Но ведь не замели, материал для идентификации в наличии… Тогда какой смысл? – Закрыл труп.
– Это как бы ожёг изнутри. Словно влили… Как инъекция…
Васадзе смотрел на врача с недовольством, но видя заинтересованность Смагина в диалоге, не вмешивался.
– Хороша инъекция! – только и сказал Смагин и направился к выходу.
На свежем воздухе Васадзе достал из кармана галифе пачку папирос. Смагин покосился – «Герцеговина флор», еле заметно улыбнулся. Милиционер ловко выбил папиросу, предложил гостю.
– Стараюсь сдерживаться, – сказал Смагин. – Но по такому случаю не возражаю. – Взял папиросу, прикурил от спички, предложенной милиционером, затянулся, одобрительно кивнул.
Васадзе прикурил от той же спички, дунул на неё – затушил, покрутил в руке, посмотрел по сторонам и положил в спичечный коробок. Смагин бросил на него одобрительный взгляд, к месту вспомнив, что одной их характеристик начальника батумской милиции была названа любовь к порядку и чистоте.
– По остальным девяти какой расклад? – спросил он.
– Три тяжёлых – как тот кошмар. Это когда тело разлагается… А шесть… Из этих шести два – уличные, обычное дело, гоп-стоп. Остальные – квартирные. И как через молотилку. Многочисленные ушибы, переломы.
– То есть, общая картина. Четыре тяжёлых – с разложением. И шесть с тяжёлыми повреждениями, дикими как ты говоришь. Два обычные. Что сам думаешь?
– Не знаю, что и думать. Осмотрели всё внимательно. Какие—то случаи несвязные. У одних было, что брать. И взято. Другие с хлеба на воду. Следов нет. Сила у преступника или преступников звериная. И ловкость. Проникали в основном через окна.
– Мне б документики посмотреть. Сотрудника своего пришлю. Сотрудницу. Пусть ознакомится. С вещдоками. С трупами.
– Хорошо… – задумчиво сказал Васадзе и тут же спохватился: – Только что ж хорошего?
– Ты это о чём? – уточнил Смагин.
– Да так, о своём. Мутная история…
– Слухи поползли?
– Как без них…
– Кабинетик нам выделили?
– Как же не выделить. Помогайте. Думаю, уже можно въезжать. Надолго к нам?
– Это как получится. И насчёт передвижения по городу – не помешало бы…