Васадзе утвердительно кивнул, подумал, усмехнулся и обрисовал ситуацию:
– Я связался с руководителем «Колхидстроя» товарищем Надия. Он предлагал параконное ландо. Но нет у нас специалистов ни по пару, ни по коням. Выпросил я у него полуторку. И наша дежурная имеется.
– Лихо разворачиваетесь! Газеты хвалят.
– С гор хлынула вода. Такое творилось. Но победили стихию, – с искренней гордостью сказал Васадзе. – С такими людьми! Колхидские болота тянутся до Гурийских гор. Осушаем. Будут у нас советские субтропики.
– Будут. Всё у нас будет – и субтропики, и жизнь субтропическая, – глядя вдаль, сказал Смагин.
5
Пересечения
Глота, худой и длинный, как вяленая чехонь, с утра был в приподнятом настроении. Неприятности последних дней его не очень волновали – допущенные потери, парочка непутёвых волонтёров, укладывались в плановые допуски. Потому он не разделял паническое настроение Носаря. Последний орал, сбивался на визг, призывал мочить всех подряд, словом, слегка беспредельничал.
Глота налил ему сто пятьдесят виски и толкнул стакан по лакированной поверхности стола. Ёмкость замерла в намеченной точке. Носарь на мгновенье прервал свой пылкий монолог, машинально схватил предложенный стакан, залпом выпил. Приятное тепло быстро прошлось тёплой мягкой кисточкой по воспалённым мозгам и затем сползло к ногам. Носарь замолчал, переключился и в очередной раз мысленно похвалил демонические способности шефа.
Глота понимал, что рано или поздно сыскари выйдут и на товарный коридор, и на перевалочную базу – ничто не вечно под Луной. Но чуйка подсказывала, что скорее поздно, чем рано, и потому запасной вариант, опробованный, но не задействованный, надо держать в готовности, но в полной мере не размораживать. Он подошёл к окну и повернулся к Носарю спиной. Подельник понял знак хозяина и, сожалея о своей излишней горячности, неуклюже расшаркался и пошёл к выходу из кабинета. У двери он остановился, осознавая незавершённость ситуации.
– Ждём. Прояснится – начнём, – тихо сказал Глота, не оборачиваясь.
Носарь тупо кивнул и вышел.
Глота не намерен был нервничать с утра – давление, капилляры, тромбы там всякие – и поэтому заставил себя перенести внимание на светлое. Получилось. Вчера на презентации благотворительного фонда возле него крутилась весьма привлекательная женская фигурка. Обаяшечка порхала, разбрасывала улыбки, несколько из них достались всемогущему Глоте. Надо навести справки, подумал он…
Взрыв был слышан и виден издалека. Мягкий мощный хлопок, краткая тишина и затем – крики, шум, паника. Движение на улице застопорилось. Окна офиса вынесло, из них тянулся на улицу лёгкий едкий дымок. Прохожие не пострадали, если не считать случаев различной степени испуга.
Тем утром я пытался связаться с пропавшим, тогда ещё ненадолго, Иваном и договориться о встрече. Он мне ответил невразумительно, дал понять, что чрезвычайно занят. Я не поверил, но не стал оспаривать право приятеля на одиночество. В тот момент я чётко расслышал явно не мне адресованную фразу: «А это ещё что за произведение?» – и решил, что мой друг осчастливил своим присутствием художественную выставку, возможно даже, в компании с Глебом и Машкой.
Я тогда ошибся. Иван, находившийся со своими новоявленными коллегами в офисе Глоты. Он аккуратно перешагнул через упавшую на пол и чудом уцелевшую роскошную настольную лампу и приблизился к нарисованному на полу силуэту – погибшего уже унесли. У силуэта не хватало головы. Вот этот момент он и произнёс свою сакраментальную фразу, обращаясь к Степану Волошину. Тот пожал плечами и отчеканил:
– Снесло напрочь! Отботался…
– Ясное дело, – сказал Иван, понимая, что ничего не ясно, и принял к сведению очевидный факт – правая рука раскинувшегося на полу силуэта была явно укороченной.
И в этот раз Иван не был обязан присутствовать на месте преступления, но его по-прежнему интересовали детали. Иван прошёлся по комнате, осмотрелся, не стал даже в душе корчить из себя эксперта, ограничился личными впечатлениями. Голова была забита мрачными мыслями.
Корнеев как-то обронил в разговоре с глазу на глаз: для Глоты готовится «игрушка» с начинкой. Иван не удивился, ибо незадолго перед этим слышал нечто аналогичное в беседе со Стасом – штатным техническим экспертом, золотой головой и мастером на всё руки.
Но не эти отрывочные факты навевали мрачные мысли. Ивана беспокоило, что Корнеев довёл до него информацию, владеть которой он, Иван, в силу своего служебного положения не мог. Не мог ни при каких обстоятельствах – это было внутреннее дело конторы, и оно не касалось всякого рода привлечённых консультантов. Нарисовался вопрос: зачем немальчику Корнееву нарушать строгие служебные инструкции?