Мы слышали от него, что восстановление единства Го
миньдана означает создание единого фронта всей буржуазии
против рабоче-крестьянского движения. Это правда, это бес
спорно. Теперь это видно и слепцу. Никакого рабоче-кресть
янского Гоминьдана нет. Всякое подлинно революционное
движение заранее объявляется теперь в Китае большевизмом
или коммунизмом -- и друзьями и врагами. В этих условиях Ло
зовский не испытывает никакой другой "исторической по
требности" как превращать вдову Сунь Ятсена в родоначаль
ницу якобинской партии. В этом -- ей-же-ей -- нет никакого
своеобразия. Когда-то Мартынов -- пуще всего боявшийся за
воевания власти (к уже завоеванной власти Мартынов полу
чил вкус) -- ловил за ноги народных учителей, земский третий
элемент и пр., чтобы превратить их в якобинскую партию,
за которой могла бы тянуться социал-демократия. Ничего
у Мартынова не вышло. Ничего не выйдет и у Лозовского.
Лозовский и сам признает, что никакого революционно
го Гоминьдана нет. "Значит ли это, -- возражает он, однако, -
292
293
что мы должны были бы высказаться против оформления (?) революционного Гоминьдана и на основании опыта последнего времени отказаться от всякой поддержки этого (?) нового Гоминьдана. Ни в коем случае". Здесь ключ к позиции. Лозовский за то, чтобы вдова Сунь Ятсена, левый Тан Енкай и оказавшийся в левых Евгений Чен "оформили" революционный Гоминьдан с благословения Москвы и Коминтерна и при их поддержке. Лозовский обещает не отказываться от поддержки "этого" революционного Гоминьдана. Во всем этом гениальном историческом построении реально только одно -- неукротимая "историческая потребность" самого Лозовского держаться за хвост буржуазной тетеньки.
На этом пути тов. Лозовский, чего доброго, доберется
до демократической диктатуры пролетариата и крестьянства.
Коммунистическая партия получит указание войти в новый
Гоминьдан, возглавляемый вдовой Сунь Ятсена и другими
"видными" деятелями, которые именно для этого понадоби
лись Лозовскому до зареза. Компартии будет приказано не пу
гать вдову Сунь Ятсена чрезмерной "левизной". Сделано это
будет в достаточно двусмысленных выражениях, чтобы Буха
рин мог от собственной директивы в любой момент отречься.
Словом, будет снова сделано все, чтобы спутать китайских
коммунистов окончательно.
После произведенной Лозовским рекогносцировки ло
зунг демократической диктатуры пролетариата и крестьян
ства выдвинет -- надо полагать -- и Сталин. Он не склонен,
как известно, перепрыгивать через ступени, что свойственно
оппозиции. Сталин -- реалист. А реализм, как известно, состо
ит в том, чтобы не видеть дальше своего носа. Вот когда Чан
Кайши прибрал, при нашей помощи, к рукам своим всю
власть и разгромил рабочих, тогда и для Сталина стало ясно:
Чан Кайши -- контрреволюционер. А кто об этом говорил
раньше, за месяцы или хотя бы только за пять дней до перево
рота, тот перепрыгивал через ступени. То же и с Фен Юйся
ном. То же и с Уханью. То же, в частности, с Ван Цзинвеем. Те
перь Сталин может еще раз повторить старый опыт -
под обновленным лозунгом "демократической диктатуры
пролетариата и крестьянства", строго, однако, наказав китай
ской компартии не перепрыгивать через новую ступень в ви
де вдовы Сунь Ятсена. И все это будет делаться именем боль
шевизма -- при содействии Лозовского в качестве теоретического советника по вопросам революции.
То, что нужно сейчас в Китае, это прививать народным
массам не глупенькие надежды на якобинский Гоминьдан,
а жгучую ненависть к действительному реально существующе
му Гоминьдану в лице его правых и левых палачей и неприми
римое недоверие ко всяким новым соглашательским кандида
турам -- сперва в вожди, затем в палачи. Нужно выяснять
китайским народным массам и, прежде всего, самим китай
ским коммунистам, что выполнить великую революционную
миссию может только китайский пролетариат в теснейшем
союзе с крестьянской беднотой, под руководством китайской
компартии. Вот где общественная база, вот где политические
рамки действительного китайского якобинизма.
Левые эсеры297 были в нашей революции только эпизо
дом. Этот эпизод появился на свет не потому, что мы реклами
ровали левых эсеров, а потому, что беспощадно боролись
с правыми. Левые эсеры не погубили революцию только пото
му, что наша партия вела неутомимую борьбу за упрочение
своих позиций, не смешивала своих организаций с организа
циями эсеровской партии и открыто ставила перед собою
проблему завоевания и удержания в своих руках власти.
Могут ли в Китае появиться эпизодические образования, вроде левых эсеров? Могут. Но они не погубят революцию лишь в том случае, если соотношение политических сил еще более передвинется в сторону китайских коммунистов, чем это было в нашей революции.
Вся задача теперь в том, чтобы китайская компартия самостоятельно, как призванная руководительница, встала на почву реально развивающегося движения рабочих и крестьян. Она может это сделать только в форме рабочих и крестьянских Советов, берущих с бою власть и разрешающих задачи революции. Компартия, разумеется, использует каждого политического союзника. Но единственной реальной основой политических соглашений должны стать отныне только рабочие, крестьянские и солдатские Советы.
18. В июле этого года "Правда" в порядке кинематографи
ческой внезапности выдвинула лозунг Советов для Китая.
По чьей инициативе был он выдвинут? Санкционирован ли
он Центральным Комитетом, Коминтерном? Что сталось
с этим лозунгом? Почему молчат о нем сейчас? Отменен ли он? Кем: Центральным Комитетом, Коминтерном? "Своеобразие" обстановки состоит в том, что все совершается за кулисами и простому смертному ничего не видать и ничего не понять.
Если мы считаем, что лозунг Советов несвоевременен, что компартия должна не бороться за власть, а ждать появления истинно революционного Гоминьдана -- тогда движение Хэ Луна и Е Тина является авантюрой, которая дорого обойдется рабочим и крестьянам. Тогда надо как можно круче осадить назад.
Если же -- как можно судить на основании газетных сведений, которыми мы только и располагаем -- в лице армий Хэ Луна и Е Тина революция по военной линии вырвалась, наконец, из-под опеки буржуазии на путь самостоятельного движения угнетенных масс, на путь открытой гражданской войны с буржуазией; если мы считаем это новым, колоссальным по значению этапом революции и связываем с этим дальнейшее ее развитие -- а такова наша позиция -- тогда надо выровнять политический фронт по всей линии. Надо правильно поставить вопрос о революционной власти. Надо правильно поставить вопрос о революционной армии. Надо связывать стачечное движение рабочих с созданием Советов. Надо на деле учить эти Советы руководству движением масс. Надо строить крестьянские Советы как органы расправы с помещиком, реакционным чиновником, ростовщиком. Надо, чтобы компартия сознала себя руководительницей всего движения. Надо понять ее самосознание, ее чувство ответственности, ее готовность и способность к действию большого исторического масштаба. Только такой путь может обеспечить победу.
* * *
События в Китае идут, новые опасности надвигаются, а наша партия и Коминтерн лишены даже возможности обсуждать их. Официальная мотивировка запрещения дискуссии состоит в том, что это может ухудшить международное положение СССР. Вопиющая фальшь! Фактически дискуссия по вопросам китайской революции происходит непрерывно, но это дискуссия односторонняя. Все, что могла бы мировая буржуазии узнать из двусторонней дискуссии, она знает и так. Насквозь лживая, насквозь лицемерная мотивировка запре
щения является в то же время насквозь филистерской и капитулянтской. Нельзя, видите ли, обсуждать основные проблемы китайской революции -- потому что рассердится мировая буржуазия. Но она ведь вообще недовольна обсуждением проблем революции, т. е. прежде всего, существованием Коминтерна. Можем ли мы в этом вопросе идти на уступки буржуазии? Можем ли мы становиться на ту точку зрения, будто интересы СССР требуют принесения ей в жертву интересов китайской революции? Ведь это значило бы установить противоречие между интересами СССР и интересами Коминтерна, развитие которого немыслимо в настоящее время без свободного и всестороннего обсуждения проблем китайской революции.