"Империализм пытается разрешить это противоречие (между мировым характером хозяйства и национальными рамками государства), огнем и мечом прокладывая дорогу единому всемирному государственно-капиталистическому тресту, организующему все мировое хозяйство. Но эта воспеваемая социал-демократическими идеологами ультраимпериалистическая утопия встречает на своем пути непреодолимые объективные препятствия такого масштаба, что капитализм неизбежно должен пасть под тяжестью своих собственных противоречий. Ряд империалистических войн, вырастающих в мировые войны, путем которых закон централизации капитализма стремится дойти до своего всемирного предела -- единого мирового треста -- сопровождается такими разрушениями, взваливает такие тяжести на плечи рабочего класса и миллион колониальных пролетариев и крестьян, что капитализм неизбежно должен погибнуть под ударами пролетарской революции."
В этой критике теории ультраимпериализма против последнего выдвигается один только аргумент -- политического порядка: путь к единому мировому тресту лежит через войны, которые будут иметь своим последствием революцию. Тем самым программа признает, что тенденция экономического развития капитализма ведет именно к ультраимпериализму ("стремится дойти"). Проект тем самым апеллирует к политике против экономики, выкидывая вон тот экономический аргумент, который Ленин неоднократно называл самым "существенным", "коренным", "важнейшим", "главнейшим" во всей марксистской критике. Именно то, что империализм экономически не способен устранить ни внутри отдельных стран, ни на мировом рынке конкуренции, анархии производства, кризисов и всех других
связанных с этим законов капитализма. Чтобы устранить все это,-- писал Ленин неоднократно,-- империализм должен был бы перестать быть капитализмом.
В окончательном тексте программы сделана уступка этой ленинской мысли в форме следующей поправки, включенной после второй фразы приведенной цитаты:
"Закон неравномерного развития капитализма, обостряемый империалистической эпохой, делает невозможным длительные и прочные объединения империалистических держав".
Это утверждение правильно, но оно противоречит всему тексту первого раздела. Здесь применен тот же эклектический метод, что и в приведенном выше примере поправки к "Введению": правильное положение вклинивается в противоречащий ему текст, написанный под совсем другим углом зрения.
В самом деле: во всем первом разделе проведена мысль, что прежние Марксом формулированные экономические законы капитализма исчезли в эпоху империализма. В первой главе этого раздела "Общие законы движения капитализма и эпохи промышленного капитала" излагаются в терминах прошедшего времени. Во второй главе об империализме говорится:
"Период промышленного капитализма был в основном периодом свободной конкуренции. Этот период сменился к началу XX столетия периодом империализма... когда свободная конкуренция уступила место монополии... Свободная конкуренция промышленного капитализма, ставшая на место феодальной монополии и монополии торгового капитала, сама превратилась в монополию финансового капитала."
Третья глава этого раздела обосновывает, по существу дела, превращение империализма из частнокапиталистической формы в государственно-капиталистическую. Четвертая глава выставляет положение об экономической тенденции капитализма "к единому всемирному государственно-капиталистическому тресту", которому "империализм огнем и мечом прокладывает дорогу". Таким образом, весь первый раздел проникнут логической стройностью и равномерностью. В основу его положен бу-харинский немарксистский взгляд на капиталистическое развитие, взгляд, против которого Ленин выступал неоднократно при выработке программы РКП в 1916-- 1919 гг.
Эклектическим выглядит поэтому вклинивание слова о "неравномерности" капиталистического развития и принятие (во второй главе) поправки о том, что "капиталистические монополии, вырастая из свободной конкуренции, не устраняют ее, а господствуют над ней и рядом с нею".
Во всей программе нет той мысли Ленина, которая и образует конкретное содержание закона неравномерности в эпоху им
311
периализма; что одновременно с высшими формами капитализма -- трестами, синдикатами, банками -- во всем мире продолжают развиваться и нарождаться вновь низшие формы капитализма, только еще вырастающие из полунатурального крестьянского хозяйства и мелкого производства. Нет и той ленинской мысли, что даже при пролетарской диктатуре не перестают нарождаться в переходный период ранние формы капитализма и частично продолжается действие его законов (дифференциация классов и все прочие законы рынка).
Весь первый раздел программы дает насквозь немарксистский эклектический анализ экономического развития капитализма, проводя мысль, что в эпоху империализма последний становится все более "организованным". Сначала внутри отдельных стран, но программа устанавливает, что в ту же сторону ведут и экономические тенденции развития в мировом масштабе, сводя все препятствия на этом пути к межгосударственным или межнациональным противоречиям и вырастающим из них войнам. Это и есть некоммунистическая, а пацифистская лево-социал-демократическая точка зрения.
3. Национальный социализм
Другая половинка этой национально-пацифистской точки зрения -- теория социализма в одной стране -- нашла себе выражение в четвертом и пятом разделах программы. В первую главу четвертого раздела программы включено положение, которое в первоначальном проекте имело своим местом пребывания конец первого раздела. Оно гласит, что из неравномерности капитализма следует, "что возможна победа социализма первоначально в немногих, и даже в отдельно взятой, капиталистической стране.
Эти слова представляют собою передачу слегка перефразированных слов Ленина из статьи 1916 года. По существу дела, весь спор "о социализме в одной стране" основан был на толковании того, как понимать слова Ленина о "победе социализма" -- в смысле ли победы социалистической революции или социалистического строя. Оппозиция утверждала, что Ленин в 1916 году имел в виду только победу социалистической революции, которая сделает возможным ряд шагов к социализму впредь до того, как подоспеет революция в других странах. Сталин и Бухарин утверждали, что у Ленина речь шла о победе социалистического строя (с уничтожением классов и товарного производства) "в одной только отдельно взятой стране". Оба великих теоретика при помощи "врангелевского офицера" и ГПУ вышли из спора "победителями" и, однако, составляя программу, эти победители не посмели ясно, просто и недвусмысленно
вписать в нее свою теорию и предпочли повторить те же вызывающие много споров слова о "победе социализма", не потрудившись объяснить, какого из двух толкований следует придерживаться. То обстоятельство, что в окончательно принятом тексте эти слова помещены в четвертом разделе, где говорится о переходном периоде, вместо первого раздела, где они были раньше и где говорилось о начале эпохи социалистической революции, придает этим словам смысл победы социалистического строя. Авторы программы прежней (времен XV партконференции) открытой защите этой социал-патриотической теории предпочли проведение той же точки зрения в программу конгресса. Любопытно отметить, что, докладывая конгрессу о внесенных в проект изменениях, Бухарин умолчал об этом немаловажном изменении. Неудобно было признаться, что составители программы просто не знают, где им лучше приткнуть свою злополучную теорию.
В этом же четвертом разделе имеется глава (восьмая) об основных этапах революции. В этой главе все страны разбиваются на три типа: высокого капитализма, [со] средним уровнем развития капитализма, колонии и полуколонии. Вся соль этой главы, как она была формулирована в проекте, заключалась в утверждении, что в колониях и полуколониях социализм можно будет построить только с помощью мирового пролетариата, а страны "со средним развитием капитализма", в которых революция быстро перерастает буржуазно-демократическую стадию, переходя к социалистической, обладают "известным минимумом индустрии, достаточным для победоносного социалистического строительства".
В качестве таких стран были названы в скобках "Россия до 1917 г., Польша и др[угие]".
Против этого на конгрессе решительно запротестовали поляки, притом как из правого, так и из левого крыла:
"...Схема развития революции в Польше,-- говорил Бранд380,-как она изложена в программе, неверна... В Польше в течение уже ряда лет власть находится в руках буржуазии... Предстоящая революция в Польше будет революцией социалистически-пролетарской... Мы полагаем, что польская революция не пройдет через стадию демократической диктатуры рабочих и крестьян, хотя диктатура пролетариата может победить и не сразу" (Правда, No 191).