Рид почесал подбородок и с некоторым скептицизмом взглянул на Директора ФБР.
- И как можно добиться признания за оставшееся время до выборов? - с сомнением в голосе спросил он.
В ответ Адамс улыбнулся.
- В том-то и дело, дорогой друг, признание за такой короткий срок мы не получим. Зато можно получить такие улики и свидетельские показания, которые позволят нам в будущем добиться выгодной досудебной сделки.
- Но причем тут выборы? - Рид все еще не понимал, куда клонит Пол.
- А при том, что если мы получим такие показания, то сможем организовать утечку в прессу, где будет сказано о нашем успехе в деле поимки русской шпионки - с одной стороны, а с другой расскажем об имеющихся картах на руках. Победа будет представлена как успех действующей администрации. Под самый день голосования это может сыграть за Дэмпси.
Рид задумался. Пол практически собрал в кучу терзавшие его мысли и сформулировал в нескольких предложениях. Успех даст серьезный козырь и Уильям знал это не понаслышке. Он хорошо помнил, как в самом конце предыдущей президентской компании, по итогам которой Дэмпси стал президентом, второго кандидата лихо подставили с делом о прослушке и коррупции. Рид прекрасно знал механизм работы американской "демократии", где процессы манипуляции общественным мнением были доведены до совершенства. В отличие от всяких деспотий, где применяется прямой метод директивного управления, здесь же используется метод непрямого, рефлексивного влияния на массы и силы, научившиеся это делать более эффективно, сумеют продвинуть своего кандидата в кресло Овального кабинета. Эти правила игры были негласно приняты всеми. Главное - не подставиться, а второй кандидат именно это и сделал, за что и поплатился. Поэтому удачно сработанная операция увеличивает шансы на победу.
"Это то, чего от меня хотят", - напомнил себе директор Нацразведки.
- Не скрою, такой ход может стать эффективным, - задумчиво произнес Рид. - Но как вы собираетесь его провернуть?
- Правильный вопрос, Уильям, - сказал шеф ФБР с довольным выражением лица. - Именно для этого я и пригласил сюда спецагента Фостера. Джон - могу я вас так называть? - отлично, так вот Джон, не могли бы вы посвятить господина директора Национальной разведки в детали вашей идеи?
- Разумеется, Директор Адамс, - кивнул Фостер и объяснил суть плана. На все у него ушло не более десяти минут, по окончанию которых Адамс перевел взгляд со спецагента на Рида в ожидании его вердикта.
- Ну, что скажешь, Уильям? - поинтересовался Адамс.
Рид закинул ногу на ногу.
- Идея действительно стоящая, - признался он, - хотя, как по мне, в ней слишком много слабых моментов. Вы должны понимать: раз операция коснется такого щекотливого вопроса в канун выборов, мы обязаны посоветоваться с президентом. Только получив его согласие можно предпринимать конкретные действия.
- Ты совершенно прав, Уильям, - признал Адамс и положил руки перед собой, - поэтому я хотел тебя попросить помочь стать нам максимально убедительными в Белом доме. К девяти часам утра президент прибудет туда из Кэмп Дэвида и на десять часов у него назначены встречи. Ты мог бы воспользоваться своим влиянием, чтобы босс нас принял.
- Постараюсь, но ничего гарантировать не могу, - покачал головой Рид. - С этой предвыборной суматохой времени у него еще меньше, чем было. Но я сделаю все, что в моих силах.
- Мы на тебя очень надеемся, Уильям, - произнес Адамс и теперь обратился к Фостеру. - В таком случае вы, Джон, займитесь всем необходимым для подготовки.
- Есть, сэр. Не буду тратить время.
Спецагент встал и, попрощавшись с большими людьми, вышел из кабинета Директора ФБР. Оставшись вдвоем, Адамс спросил:
- Как тебе он?
- Трудно сказать, - признался Рид, - это ты у нас специалист по человеческим психотипам. Не зря столько лет отслужил в полиции. Впрочем, впечатление он производит серьезное. Жесткий тип.
Последние слова Рид произнес, подумав о стальном рукопожатии спецагента.
- Здесь ты прав, - ответил Адамс и как-то задумчиво посмотрел на стоявшую перед ним фотографию, где он был запечатлен еще в бытность морским пехотинцем почти сорок лет назад. - Знаешь, мы затеваем рискованную игру.
Рид про себя усмехнулся. Если бы сидящий перед ним человек знал весь уровень риска игры самого Рида, то подавился бы своими словами.
- Согласен. Главное не забывать об этом, когда будем объяснять все это Дэмпси. Что ж, увидимся в Белом доме через... - Рид посмотрел на часы. - Черт, поспать не получится.
- А ты оптимист, Уильям, - с усмешкой заметил Директор ФБР, - все еще рассчитываешь начать высыпаться при нашей-то работе.
На лице директора Нацразведки появилась горькая улыбка.
***
Солнечно-синхронная орбита, высота 832 километра над Землей .
Метеоспутник "Метеор-М"
Пролетая над аномальным атмосферным слоем, закрывшим огромным пятном значительную часть суши в Восточной Европе, российский метеоспутник в непрерывном режиме передавал на наземный пункт приема и обработки данных информацию локальных изображений облачности сразу в видимом, инфракрасном и микроволновом диапазонах. Наблюдавшие за поступающими данными специалисты уже привыкли получать различного рода необычные картинки с участка земной поверхности, именуемого во всем мире Зоной. Регистрировались скачки температуры, совершенно противоречивые данные о скорости ветра, плотности воздушных масс и прочая запредельная активность, моделирование которой не приносило успехов в плане прогнозирования аж нисколько. Однако в этот раз все было совсем по-другому. Спутник фиксировал странное уплотнение облаков, чего не наблюдалось весьма давно, и кое-кто предположил, что странное явление (хотя все наблюдаемое в Зоне было странным и поэтому сам термин "странно" лишался прежнего смысла) могло быть предвестником Выброса. Немедленно построенный график на основе огромного массива данных и онлайн-моделирований при помощи мощнейших компьютеров не прояснили ситуацию, а наоборот добавили новых вопросов. С высоты многих сотен километров наблюдалось потемнение, как будто над Зоной установилась вечная ночь. При одной мысли об этом операторы содрогнулись от липкого чувства страха - слухи об ужасах, творящихся в аномальной территории, все же попадали за ее пределы и приумножались неистребимым свойством людей, иногда называемым "испорченным телефоном". Мало, кто имел представление о происходящем, но уж слухов было хоть отбавляй. В любом случае тем, кто находился в Зоне, никто за ее пределами не завидовал, ведь все сходились в одном: ночь в Зоне полна смертельных опасностей, бешенство и агрессия ее тварей в это время суток возрастала на порядок. На мониторах в пунктах обработки данных мегапятно аномально-стационарного облачного покрова вдруг сверкнуло колоссальной молнией, длиной во многие десятки километров и некоторым специалистам даже показалась, будто Зона так им подмигнула, как бы подтверждая их мрачные догадки. Света Солнца теперь стало доходить еще меньше до запретной земли и тьма все сильней ее поглощала. Как долго это могло продлиться, никто не знал. А далеко внизу, под поверхностью чудовищной тучи, множество людей готовилось к тому, что их самые худшие ожидания скоро начнут сбываться.
***
Вашингтон , округ Колумбия
Кэтрин Хейл - а для друзей просто Кэти - не спалось, как будто в ее доме на окраине города стало меньше воздуха. Она открыла окно в своей спальне, давно отмеченной печатью одиночества. Впрочем, нельзя сказать, что у нее не было парня - напротив, но виделась она с ним далеко не так часто, как ей хотелось бы. В конце концов, он был мужчиной среднего возраста, будучи сотрудником одной консалтинговой компании. Во всем этом присутствовало только одно "но" - он был женат и имел троих детей. Данный факт стоял на пути стремления Кэти заново построить свою личную жизнь, тем более у женщин ее возраста второй шанс появлялся далеко не часто. Попытки намекнуть ему на то, чтобы он бросил свою семью за все два года, которые они тайно встречались, ни к чему не привели. Он умел находить предлоги перенести этот разговор на потом и у Кэти никогда не хватало внутренних сил настоять на своем и вынудить его обсудить с ней их отношения. Внутри себя она боялась его оттолкнуть, чего она себе никогда не простила бы. Такое подвешенное состояние порой приводило ее в чувство депрессии, к отсутствию желания к чему-то стремиться и получать удовольствие от жизни. Женщина искала спасение в работе, но этого ей не хватало. Иногда, когда ее мучила бессонница, она выходила и бродила по ночному городу, пытаясь привести свои мысли в порядок. Порой ей это удавалось, но лишь до следующего утра, когда все возвращалось на круги своя. Теперь же к целому набору личных проблем добавилась еще одна. Угроза, когда ее давняя вторая работа, о которой никто не знал, может стать для нее путем в тюрьму на очень долгий срок, вызывала внутри нее чувство тревожного ожидания, словно вот-вот должно было случиться нечто ужасное, из-за чего ее планы на жизнь рухнут, как карточный домик. Последний раз, ее любовник заметил за ней какую-то отрешенность и вялость, не свойственную той женщине, которую он знал. На все вопросы ей пришлось отвечать предельно уклончиво, чтобы он не догадался, от чего ей становилось еще тяжелей. Отсутствие хоть кого-то, с кем можно было поделиться своей проблемой, просто убивало, сминало своей тяжестью. И ведь Кэти ничего не могла с этим сделать - поделись она с кем-нибудь своими мыслями, ее тут же восприняли бы как сумасшедшую, либо реально позвонили в ФБР, где ей начнут задавать крайне неприятные вопросы. Она не знала, что могло произойти и почему ей сообщили тот самый злополучный условный сигнал о необходимости срочно прервать любую деятельность. Она догадывалась, что просто так никто не обрывает канал связи и если уж на это пошли, то, вероятней всего, для этого имелись очень весомые причины. Вот и сейчас Кэти стало страшно, как никогда прежде. Она быстро собралась и выехала на своей машине в город, припарковав ее за два квартала от здания Конгресса и медленно пошла по ночному Вашингтону. В своих ночных прогулках женщина пыталась найти какое-то успокоение или просто отвлечься от нависшего над ней дамоклова меча, готового в любую секунду разбить все ее надежды и мечты. Сейчас Кэти шла по одной из широких улиц в центре столицы в задумчивом одиночестве, иногда отвлекаясь на проходящие мимо группы тинейджеров, делавших свои сэлфи на фоне огней Вашингтона, вывалившихся - в прямом и переносном смыслах - из баров и ресторанов, где прожигали свою жизнь. Женщина старалась идти так, чтобы ее как можно меньше замечали и не столько из чувства банальной безопасности, ведь столица "славилась" своим довольно высоким уровнем преступности, сколько стараясь меньше пересекаться с людьми и просто побродить в одиночестве. В парк ходить ей не хотелось - в ночное время он навивал еще больше ощущений тревоги и какой-то мании преследования. Иногда Кэти заходила в некоторые бары с целью пропустить пару рюмок любимой марки текилы, но в эту ночь такого желания у нее не возникло.