И вдруг она замерла.
Впереди стояла девушка, смотревшая на Джанет взглядом полным любви и сострадания. При виде Френсис у девушки потекли слезы и тушь, но ее это нисколько не смущало.
- Элизабет... - прошептала Джанет и воскликнула: - Элизабет!
Они побежали навстречу друг другу и, встретившись, Джанет заключила в объятья самого дорого ей человека.
- Моя девочка, моя дочка! - проговаривала Френсис, не в силах оторваться от девушки. Когда же ей захотелось посмотреть в лицо своей дочери, Джанет нежно взяла Элизабет за голову и взглянула в ее голубые глаза. Они были полны любви и излучали целую бурю эмоций.
- Мама... - шмыгнула девушка, - мне... мне надо так много сказать тебе, но ты... тебя увозят отсюда. Мне сказали, что ты больше никогда не вернешься. Это правда, мама? Скажи мне, я умоляю тебя!
- Тише, моя милая, тише, все хорошо, - шептала в ответ Джанет, гладя волосы своей дочери. - Знай, моя крошка, я буду всегда с тобой, вот здесь, - она показала на место, где у девушки находилось сердце, - и вот здесь, - Джанет погладила голову Элизабет. - И еще, малышка... Я хочу у тебя попросить прощение. За все. Я должна...
Больше Джанет не могла сдерживать слез и разрыдалась в объятьях своей дочери.
- Мама, мамочка я тебя ни в чем не виню! - сквозь слезы проговорила Элизабет и посмотрела в красные от перенапряжения и слез глаза своей матери. - Знай: чтобы ты не сделала, в чем бы тебя не обвиняли, ты - моя мать, и я всегда буду тебя любить.
- Спасибо тебе, мое солнышко, и я тебя люблю больше всего на свете, - это было единственным, что Джанет смогла произнести в этот момент и снова крепко прижала к себе свою дочь. В этот момент женщина заметила, стоявшего чуть позади Гарольда Пиррса. Он улыбнулся ей в ответ, наблюдая за трогательной сценой. Она жестом позвала его и адвокат, чувствуя некоторую неловкость, подошел к ним обеим. Френсис обняла его левой рукой за шею и спросила:
- Гарольд, ты это организовал?
Он посмотрел в ее глаза и смущенно ответил:
- Пришлось постараться, чтобы они согласились, но ты же знаешь, я умею быть настойчивым.
Френсис улыбнулась и слегка пододвинула его к себе, чтобы затем поцеловать в губы. Никогда прежде Гарольд не чувствовал себя так хорошо и смущенно одновременно, а потому лишь постарался насладиться каждым мигом этого чудесного момента. Наконец, Френсис отпрянула от него и нежно провела по его лицу.
- Спасибо тебе, Гарольд, за все и... прости меня, - эти слова Джанет произнесла со всей искренностью, на которую была способна. Теперь она поняла, какие чувства по-настоящему испытывала к этому человеку. Он поцеловал ее руку и сказал:
- И тебе спасибо, Джанет. На счет дочурки можешь не беспокоиться, я за ней пригляжу.
Джанет снова посмотрела на Элизабет, ее каштановые волосы, словно хотела запомнить ее такой навсегда.
- Мама я должна тебе еще кое-что сказать, - немного неуверенно произнесла Элизабет.
- Что, моя малышка? - спросила Френсис, заметив в дочери колебание.
- Я... В общем, я на втором месяце беременности.
На ее лице появилась робкая улыбка под аккомпанемент непрерывно идущих слез, на что Джанет, будучи вне себя от счастья, обняла дочь еще крепче прежнего и произнесла:
- Поздравляю, милая, теперь и ты станешь мамой.
- А ты - бабушкой, - заметила дочь.
- Да, моя малышка, я очень ждала этого момента.
На ее лице появилась улыбка - самая радостная из всех, которые у нее были за долгие годы - со дня рождения Элизабет.
В этот момент сзади подошел один из мужчин в форме и, покашляв в кулак, сказал:
- Нам пора.
Френсис хмуро оглянулась на него, но ничего не ответила и лишь по очереди обняла Элизабет и Гарольда.
- Береги их обоих, - сказала Джанет Пиррсу на что тот ответил:
- Как своих детей.
Джанет знала, что слово Гарольда было крепче алмаза и ему можно доверить кого угодно. Взяв чуть выше локтя Джанет, сотрудник разведки слегка подтолкнул ее в сторону выхода из зала. Нехотя Джанет пошла за ним, постоянно оглядываясь назад в сторону самых дорогих ей людей. Дальше им не давал пройти охранник и Элизабет, глядя в след своей матери, уткнулась в плечо Гарольда Пиррса, который нежно, по-отцовски, приобнял ее рукой. Это было последним, что Джанет запомнила, смотря на них. Через несколько секунд ее увели к выделенному выходу из терминала, чтобы не привлечь случайного внимания со стороны множества людей, сновавших по аэропорту. Теперь у нее был только один путь - в Россию, что она окончательно осознала, поднимаясь по трапу на военный самолет ВВС США.
***
Штаб-к в артира ГРУ
Вечером в кабинет Остапова пришел Клюев, а через десять минут после него явился и Николай Селезнев. Совещание проходило в режиме полной секретности и о содержании разговора будут знать только трое. В защищенном от любого вида прослушки кабинете можно было не опасаться, что абсолютно закрытые сведения станут достоянием тех, кому не положено знать о таких вещах. Клюев с Селезневым расселись в удобных креслах, стоявших перед массивным рабочим столом начальника военной разведки России. Сам же Остапов что-то читал в докладной записке, принесенной четвертью часом ранее дежурным офицером. Он поправил очки, почесал нос и лишь затем отложил документ в сторону на стол, но сам так и не сел.
- Что ж, товарищи генералы, пора нам кое-что обсудить. Николай Федорович, хочу поблагодарить вас за работу - ваши коррективы в донесение, которое СВР передало американцам через свои каналы были высоко оценены нашими коллегами из Ясенево.
- Рад помочь, - скромно ответил Селезнев. - Но меня сейчас беспокоит другое.
- Понимаю, - сказал Остапов, - но пока никаких сведений от группы "Миротворец" не поступало, все каналы молчат, как воды в рот набрали. - Он сделал глубокий вдох и покачал головой. - Вероятней всего, группа выполнила миссию, но ценой своей жизни. Считаю логичным придерживаться именно такой версии до тех пор, пока не будет доказано обратное.
- Поддерживаю, - задумчиво сказал Селезнев и сложил руки на груди. - Вы думаете, в этих условиях стоит начать реализовывать наш План?
Остапов метнул взгляд в Селезнева и, не выходя из своих мыслей, ответил:
- Мы должны попробовать.
Затем начальник ГРУ подошел к сейфу и достал оттуда свой личный защищенный мобильный комплекс связи, представлявший собой с виду увесистый чемодан прямоугольной формы, приблизительно полметра в длину и весьма напоминал защищенный ноутбук, только чуть больших размеров. Поставив чемодан на стол, Остапов открыл его, и на экране высветилась эмблема ГРУ - знаменитая красная гвоздика на щите с трехпламенной гренадой, сменившаяся полем для ввода пароля, который Остапов знал наизусть и нигде не записывал. Введя известную ему комбинацию букв и цифр, он вошел в программу, которая автоматически кодировала личным шифром начальника ГРУ текстовую информацию, причем вводимая информация уже представляла собой совершенно случайный набор символов и, не имея соответствующего ключа, никакая криптоатака не могла вскрыть содержание передаваемого сообщения. Последнее Остапов составил, как только пришла шифровка о регистрации сейсмоволн взрывной природы, чей эпицентр совпал с положением Альфа-источника. Набрав последовательность символов, он зашифровал сообщение и немедленно отправил его на спутник связи.