Она взяла стаканчик и повернулась, чтобы выбросить его в мусорное ведро, а свет из ванной осветил сильные, рельефные мышцы ее ног. Я постарался не замечать, насколько мне понравилась эта картина.
Но Кэррин все заметила.
Она застыла в этой позе, наблюдая из-за плеча, как я наблюдаю за ней. Затем она повернулась и подошла к двери в ванную, чтобы выключить свет. Я увидел ее ноги еще отчетливее. Затем свет погас, и мы оба оказались в темноте. Она не двигалась.
– Твои глаза, – тихо произнесла она. – Ты смотрел на меня так лишь несколько раз. Это… возбуждает.
– Извини, – сказал я. Мой голос показался мне грубым.
– Не нужно, – ответила она мне. Тихо зашуршала одежда. Я почувствовал, как под ее весом осел край кровати. – Я… я думала о том, о чем мы говорили в прошлом году.
В горле у меня пересохло, сердце забилось чаще.
– Что ты имеешь в виду?
– Это, – сказала она. Ее рука коснулась моей груди и ласково прошлась по лицу. Затем ее вес переместился на кровати чуть дальше, и ее губы соприкоснулись с моими.
Это был замечательный поцелуй. Медленный. Теплый. Ее губы, мягкие, нежные, ласкали меня тихими волнами. Я слышал, как рвется ее дыхание, пальцы Кэррин тешили мои волосы, один раз даже царапнув кожу, а затем ее руки скользнули ниже, от шеи к плечу.
Желание переполнило меня жаром и чисто животной страстью, Зима тоже пробудилась во мне, требуя немедленного удовлетворения. Тело волей инстинкта говорило мне, что вот она, рядом, – теплая, настоящая, прижимается ко мне все плотнее через один только тонкий покров одежды – бери ее, не раздумывая.
Я себя успокоил. С мягким стоном оторвал ее губы от своих губ и выдавил через силу:
– Кэррин…
– Я знаю, – ответила она, тяжело дыша и не отстраняясь; ее горячее дыхание обжигало мне кожу. – Эта штука, которой тебя одарила Мэб. Это она. Я знаю.
Она взяла мою руку и положила себе на пах. Потом переместила ее чуть ниже и стала двигать ею под майкой туда-сюда. Я чувствовал мягкость и упругость ее кожи, ее гибкость, ее изгибы. Под майкой у нее не было ничего.
Я неподвижно замер. Это была единственная альтернатива неминуемым животным инстинктам.
– Что? – выдохнула она.
Что-то во мне, с Зимой не имеющее ничего общего, вопило, чтобы я не медлил, призывало начать двигать пальцами, стянуть с нее майку и действовать дальше. Я предотвратил этот порыв.
Она была слишком важна для меня. Я не мог довериться своей похоти в решении подобных вопросов.
Увы, моя голова отказывалась четко выражать эти мысли.
– Ты не… – лепетал я. – Я не уверен, что я могу… Кэррин, я хочу, но я…
– Все в порядке, – шепотом сказала она.
– Я не уверен, – говорил я в попытках оправдаться.
Я хотел ее. Но я хотел, чтобы в этом участвовало не только желание. Я мог обладать ею, если бы захотел, – бездумный секс ради секса точно не являлся редкостью среди Зимних сидхе.
Но подобное могло оставить от вас лишь пустую оболочку, если вы позволите желанию собой управлять. А у Кэррин была и храбрость, и верность, и сердце, и мозги, и еще столько всего куда большего, чем примитивная потребность и желание.
Я пытался объяснить это. Слова стремительно и бессвязно вылетали из моих уст. Сомневаюсь даже, что в правильном порядке.
Она прикрыла мой рот рукой. В ее голосе чувствовалась улыбка:
– У меня в запасе был целый год, чтобы подумать об этом, Гарри. И я не хочу проснуться однажды и понять, что мне было страшно переступить черту. – Она наклонилась и ласково поцеловала меня в веко. – Я знаю, ты человек хороший. И у меня никогда не было друга лучше тебя. – Она опять наклонилась и поцеловала мне веко, уже другое. – И я знаю, что ты долгое время живешь один. Как и я. И вот я здесь, рядом. И я хочу этого. Ты этого хочешь тоже. Так может, ты наконец заткнешься и что-нибудь сделаешь?
Мои пальцы дрогнули, наслаждаясь теплом ее мягкой, упругой кожи на изгибе бедра. Тело Кэррин пронзила дрожь, она испустила вздох и затаила дыхание.
Это вконец меня распалило. Я обнял ее рукой и усадил на себя. Тело Кэррин было крепким и жилистым, роста она была невысокого, и сил во мне хватало вполне. Я устроил ее поверх, ее грудь прижалась к моей груди через тонкую материю майки, я положил руки на ее бедра и стал водить ими вверх и вниз, чувствуя мягкую теплоту плоти и порождая у нее наполненные желанием стоны.
Я сказал, споря с желанием:
– Не знаю, смогу ли я сдержаться… Не хочу, чтобы тебе было больно…
В ответ она слилась со мной в поцелуе, и поцелуй этот был чистый голодный огонь. Я ответил с таким же жаром, наши языки сплелись в танце; Кэррин в порыве страсти сбросила с постели одеяло.