Совокупная стоимость их владений не поддавалась исчислению.
И я вышвырнул все это на ветер, объявив тем самым начало новой игры. Как говорится, кто не успел, тот…
– Упс, – только и сказал я.
– Дела обстоят… паршиво, – продолжала Мёрфи. – В Чикаго обстановка еще более или менее терпимая. Мы отразили худшие нападения – в основном от банды заносчивых недоносков, именуемых фоморами. И Паранет нам здорово помогает. Это спасло буквально сотни, если не тысячи жизней.
Краем глаза я увидел, как Эбби распрямила спину и какой силой и уверенностью засветился ее взгляд. Да, такой Эбби я не видел еще ни разу.
– Хуже всего, по большому счету, пришлось Латинской Америке, – говорила Мёрфи. – Теперь всякий, кто обладает минимумом магических способностей и поддержкой в сверхъестественном мире, увидел шанс основать собственную империю. Все старые конфликты и обиды вынуты из шкафов. По всему миру потусторонние твари убивают друг друга, а заодно и смертных. Стоит какой-нибудь большой рыбине перенести свою активность в Южную Америку, как на освободившееся место тут же налетают стаи мелкой рыбешки. В общем, куда ни глянь, повсюду идут бои. Белый Совет, я слышала, тоже рвет свою дряхлую задницу, пытаясь сохранить порядок и по возможности защитить обычных людей. Только мы их здесь не видели, если не считать пары раз, когда Страж Рамирес приезжал в поисках Молли…
– Молли, – перебил я ее рассказ. – Как она?
Словно во сне я слышал, как Морти передает мои слова. Я отметил, что он не без успеха старается передать все мои интонации. Похоже, в прошлом ему довольно часто доводилось заниматься чем-то подобным.
– До сих пор оправляется от ран, полученных в Чичен-Ице, – ответила Мёрфи. – Она говорит, что психически пострадала не меньше, чем физически. Да и ногу ей все-таки сильно повредили. Не знаю, каким образом твое исчезновение сделало ее преступницей в глазах Белого Совета, но это, судя по всему, именно так. Рамирес говорил нам, что Стражам приказано привести приговор в исполнение… Впрочем, не видно, чтобы он слишком надрывался, исполняя этот приказ. Уж я-то знаю, как это бывает, когда коп отлынивает от конкретного задания.
– Как она? – повторил я. – Мёрф, это же я. Как ей живется?
Она опустила глаза и сглотнула:
– Она… она не в себе, Гарри.
– В каком смысле?
Мёрфи снова подняла на меня взгляд и стиснула зубы:
– Она разговаривает сама с собой. Она видит то, чего здесь нет. Страдает головными болями. И галлюцинациями.
– Вполне в моем духе, – заметил я.
В тот же самый момент Уилл почти в унисон со мной произнес:
– Вполне в духе Гарри.
– Это совсем другое дело, – возразила Уиллу Мёрфи, – и ты это прекрасно знаешь. Дрезден контролировал себя. Он использовал все эти странности таким образом, чтобы сделать себя сильнее. Скажи, разве мы его боялись? Вот так, по-настоящему?
Уилл нахмурился и отвел взгляд на свои руки:
– Он мог быть пугающим. Но нет. Я никогда не боялся, что он сделает мне плохо. По случайности или как-то иначе.
– А как ты относишься к тому, что Молли придет сюда? – спросила Мёрфи.
– Я бы лучше ушел, – признался Уилл. – Девчонка определенно не в себе.
– Короче говоря, – Мёрфи снова повернулась ко мне, – присутствие в городе чародея – в любом городе, по всему свету – очень важный сдерживающий фактор. Потусторонние силы боятся Совета. Они знают, что Белый Совет может очень быстро добраться до них и что противостоять ему – дело почти безнадежное. Большая часть местных монстров – по крайней мере, те, у кого есть хоть немного мозгов, – избегают ступать на территорию, подведомственную Белому Совету. Вот только когда ты исчез, а у Белого Совета своих забот полны руки… – Мёрфи покачала головой. – Господи! Даже желтая пресса начинает замечать, что в городе творится что-то не то. Короче говоря, Молли нигде не задерживается. Все время в движении. Однако она вбила себе в башку, что в Чикаго можно обойтись и без настоящего чародея из Белого Совета – довольно того, чтобы нехорошие парни думали, что он здесь есть. С этой целью всякий раз, как она расправляется с каким-нибудь незадачливым хищником, она оповещает об этом всех. Назвала себя Леди-Оборванкой и объявила Чикаго территорией, находящейся под ее защитой.
– Это безумие, – сказал я.
– Теперь ясно, что я имела в виду под «она не в себе»? – спросила у Морти Мёрфи; голос ее зазвучал резче прежнего. Она сделала вдох, успокаиваясь. – Самое безумное здесь то, что это срабатывает. По крайней мере, отчасти. Довольно многие нехорошие твари решили попытать счастья где-нибудь в другом месте. Хуже всего приходится университетским городкам в провинции. Но… но и здесь всякое происходит. – Она поежилась. – Жуткие вещи. По большей части с нехорошими парнями. Но иногда и с людьми. В основном с уличными хулиганами. Визитная карточка Леди-Оборванки – клочок ткани, который она отрывает от своей одежды и оставляет на теле врага. И в последнее время таких клочков все больше. В основном – на трупах.