– Заткнитесь, – тоже шепотом посоветовал я ему, чисто машинально встав на защиту Молли.
Впрочем, он был прав. Девочка на моих глазах просто бегом мчалась к краю пропасти.
Я смотрел на Молли и ощущал себя совершенно разбитым. Она обучалась у меня. Мне полагалось бы научить ее умению выжить без меня. Конечно, я не планировал получить пулю в грудь… Но если подумать, кто ожидает такого? Или ее состояние всего лишь реакция на мир, в котором ей приходится теперь жить?
С полминуты Мёрфи внимательно смотрела на Молли, потом кивнула:
– Да. У меня достаточно знаний, чтобы понимать, что я могу, а чего нет. Инстинкты говорят мне, что Морти не пытается меня обмануть, но в данном случае одной моей интуиции недостаточно. Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста.
Молли очень медленно покачала головой. Ее била дрожь. Она провела по лицу грязной перчаткой, и на щеках показались полосы чистой кожи.
– Хорошо. – Она подняла голову и в упор посмотрела на Морти. – Если это какой-то подвох, – тихо предупредила она, – я вам мозги выну и ошкурю.
Эктомант развел руками:
– Послушайте. Тень Дрездена сама ко мне пришла, я ее не звал. Если это не он, я здесь ни при чем. Я действую добросовестно.
– Вы настоящий таракан, – тоном светской беседы заметила Молли. – Убегаете и прячетесь от малейшей угрозы, зато всегда выживаете.
– Да, – скромно признался Морти.
– Возможно, мне тоже стоило бы стать тараканом, – проговорила Молли. – Жить было бы проще. – Она медленно вдохнула, сосредоточиваясь. – Где он?
Морти указал на меня пальцем. Я сделал несколько шагов и остановился перед проемом в коридор, ведущий к спальням. Потом спохватился и сделал сэру Стюарту знак оставаться на месте.
– Почему? – не понял он.
– Она собирается открыть Зрение. Чем меньше она всякого увидит, тем лучше.
Сэр Стюарт пожал плечами, но послушно остался рядом с Морти. Прищурив глаза, он наблюдал за Молли, ни на миг не убирая руки с рукояти огромного пистолета.
Молли перехватила свою трость и встала, опираясь на нее и стараясь не наступать на раненную в Чичен-Ице ногу. Она выпрямилась, расправила плечи, повернулась в мою сторону и, сделав глубокий вдох, открыла Зрение.
Мне ни разу еще не доводилось наблюдать это со стороны. На лбу ее, чуть выше бровей, словно вспыхнул источник света, и я осязал его своей нематериальной плотью. Я даже поднял руку, прикрывая от него глаза, чтобы не ослепнуть. Только когда глаза свыклись немного с этим светом, я смог убрать руку и встретиться взглядом с Молли.
Она чуть приоткрыла рот, глядя на меня сквозь слезы. Только со второй попытки ей удалось выдавить из себя:
– Откуда мне знать, вы ли это?
Я мог отвечать ей. Эта штука называется Зрением, но на деле она охватывает весь спектр обычных человеческих ощущений плюс несколько необычных. Я состроил физиономию посерьезнее и постарался как мог точнее изобразить интонации Алека Гиннесса[1]:
– Отправляйся в систему Дагобара, и ты обучишься у Йоды, мастера-джедая, что наставлял меня.
Молли промахнулась мимо стула и приземлилась пятой точкой на пол.
– Господи боже мой! – выдохнула она. – Господи боже мой, господи боже мой, господи боже мой! Гарри!
Я опустился на колени, так что глаза наши находились на одном уровне:
– Да, детка. Это я.
– Значит… значит, вы правда… умерли?
Я пожал плечами:
– Не знаю. Наверное, так и есть. Я вроде как новичок в этих делах, да и не могу сказать, чтобы при жизни нас слишком просвещали на этот счет.
Она кивнула. По щекам ее струились слезы, но она не отводила глаз:
– В-вы пришли, чтобы забрать меня?
– Нет, – тихо ответил я. – Нет, Молли. Меня сюда, обратно, прислали.
– 3-зачем? – прошептала она.
– Найти того, кто меня убил, – тихо ответил я. – И если я этого не сделаю, опасность будет угрожать людям, которые мне дороги.
Молли принялась раскачиваться взад-вперед:
– Я… О, я пыталась… В городе стало так много тьмы, а я знала, чего вы от меня ожидали бы, но я ведь не такая сильная, как вы. Я не умею просто м-мочить гадов, как умели вы…
– Молли, – произнес я как можно проще и спокойнее.
Она подняла на меня свои покрасневшие, измученные глаза.
– Ты ведь знаешь, о ком я хотел бы тебя спросить? О том, о ком я не хотел бы говорить при других…
С самого своего возвращения в Чикаго я ни разу не произнес имени моей дочери. Черт, я и мысленно-то его произносить едва осмеливался. Для всего мира Мэгги сгинула в мясорубке, положившей конец Красной Коллегии. Все, кто узнал бы о ее существовании, могли бы использовать это знание против нее. Я не мог допустить такого. Тем более теперь, когда я не в состоянии защитить ее сам.