Парень метнул ему в спину убийственный взгляд.
Говоря так, я вовсе не имею в виду, что Фитц разозлился. Часто можно услышать фразы вроде «убить взглядом», но немного найдется таких, кто действительно видел, на что это похоже. Скажем так, убийство – или, точнее, готовность его совершить – не относится к поступкам, на которые любой готов везде и всегда. По крайней мере, в наше относительно цивилизованное время. Хотя прежде лишение жизни другого живого существа являлось повседневной рутиной. Любая фермерская жена без малейшего угрызения совести отрубит курице голову, чтобы приготовить обед. То же самое и с рыбой, которую обезглавят и выпотрошат. Забивать крупный рогатый скот или закалывать свиней тоже было делом само собой разумеющимся – в соответствующее время года, конечно. Большая часть людей, чей образ жизни был связан с землей, жили и трудились бок о бок с теми, чью жизнь им предстояло рано или поздно оборвать.
Убийство – дело хлопотное. И чаще всего довольно грязное. А если что-нибудь пойдет не так, еще и противное, особенно если видишь, как кто-то бьется в смертной агонии. В общем, занятие это нелегкое, даже если речь идет о животных на ферме.
Убивать людей на порядок хлопотнее, грязнее и противнее. Подобный выбор дается нелегко. Ведь надо все просчитать, обдумать возможные последствия. Конечно, каждый может убить в порыве страха или ненависти – в таком случае не до расчетов или осознанного выбора. Вы просто позволяете своим эмоциям руководить вашими действиями.
В глазах Фитца я видел все: как он рассчитывает, оценивает и делает выбор. Лицо его побледнело, но зубы оставались стиснуты, а взгляд – тверд.
До сих пор не знаю точно, что руководило мной тогда, но я пригнулся к его уху.
– Не смей! – гаркнул я.
Парень, начинавший уже подбирать ноги для броска, застыл.
– Он только этого и ждет, Фитц, – настойчиво продолжал я. – Он нарочно плюнул, чтобы тебя к этому подтолкнуть. Он ждет наготове. Он убьет тебя, не успеешь ты и на ноги подняться.
Фитц огляделся по сторонам, но взгляд его прошел сквозь меня. Значит, он меня не видел. Ну-ну…
– Я бывал на твоем месте, парень. Я знаю этот тип людей. Не будь слабаком. Не дари ему того, чего он от тебя хочет.
На мгновение Фитц крепко зажмурился. Потом медленно перевел дух, и тело его заметно расслабилось.
– Умно, – одобрил лысый. – Делай каждый раз верный выбор, и мы, возможно, еще поработаем вместе.
Фитц сглотнул и поморщился, словно от противного привкуса во рту.
– Да, сэр, – произнес он. – Пойду проверю, все ли в порядке у входа.
– Отличная идея, – согласился лысый. – Тем более я бы предпочел не видеть тебя некоторое время.
Он повернулся и направился прочь от Фитца. По пути он задержался, чтобы тронуть одного из юнцов за плечо и негромко прошептать тому что-то.
Фитц быстро, бесшумно поднялся и вышел из цеха обратно в коридор. Только оказавшись вне поля зрения лысого, он зябко охватил себя руками и ускорил шаг. Его трясло.
– Я не сошел с ума, – произнес он. – Я не сошел с ума. Я не сошел с ума.
– Ну… В общем-то, нет, – заверил я его, стараясь не отставать. – Зачем ты работаешь на такого говнюка?
– Ты мне мерещишься, – заявил Фитц.
– Черта с два мерещусь, – возразил я. – Я только никак не пойму, почему так получается, что ты меня слышишь.
– Я не сошел с ума! – яростно повторил Фитц и зажал уши руками.
– Совершенно уверен, что это тебе не поможет, – заметил я. – Я имею в виду, что меня воспринимает твое сознание, а не слух. Думаю, просто так получается, что ты воспринимаешь это как… как… этот ваш формат Эм-Вэ-четыре, а не как фильм.
– Эм-Пэ-три, – машинально поправил меня Фитц, рывком отнял руки от ушей и, широко раскрыв глаза, огляделся по сторонам. – Э-э-э… Ты… ты правда здесь?
– Здесь-здесь, – подтвердил я. – Хотя любая мало-мальски пристойная галлюцинация говорила бы тебе то же самое.
Фитц ошеломленно моргнул:
– Эм. Я не хочу тебя злить или что-то в этом роде, но… кто ты такой?
– Я тот, кому не нравится видеть, как в его друзей стреляют, Фитц.
Шаги Фитца замедлились. Затем он прижался спиной к стене – скорее рефлекторно, нежели осмысленно. Долгое мгновение он стоял не шевелясь.
– Ты… дух?
– Формально – да, – подтвердил я.
Он судорожно сглотнул:
– Ты работаешь на Леди-Оборванку?
Адские погремушки, да этот мальчишка до смерти боялся Молли. А я хорошо представлял себе парнишек вроде Фитца, тем более что и сам рос в похожих условиях. Я встречал таких в домах у приемных родителей, в детских домах, в школах и летних лагерях. Крепкие орешки, прошедшие естественный отбор, понимающие, что о тебе никто не позаботится, кроме тебя самого. Конечно, не все, пережившие это, обладают таким опытом, но даже малая его часть действует строго по Дарвину. Она отбирает сильнейших. Таких, как Фитц.