– Flickum bicus? – спросил он.
Я кивнул и почувствовал, что снова заливаюсь краской:
– Ну да. Вы же сами сказали… про посредственность.
Он откинул голову назад и расхохотался. Потом взъерошил мне волосы рукой:
– Молодчина, Гарри. Молодчина!
Грудь мою распирало так сильно, что, казалось, я сейчас взлечу и ударюсь о потолок.
Джастин поднял палец, словно вспомнил о чем-то, подошел к столу и вернулся со свертком из коричневой бумаги. Он протянул его мне.
– Что это? – удивился я.
– Возьми, это твое, – ответил он. – Ты ведь выполнил урок.
Я озадаченно моргнул и разорвал пакет. Внутри обнаружилась бейсбольная перчатка «Уилсон».
Я смотрел на нее, не веря своим глазам. Никто еще не дарил мне подарка – ни предназначенного лично мне, ни просто какой-то случайной посылки с табличкой «МАЛЬЧИКУ», одной из тех, что благотворительные организации на Рождество передают в детдома. И это была классная перчатка. У Джорджа Бретта была похожая. Совсем еще маленьким я с отцом ходил на два матча «Канзас-сити ройялс», и это было потрясающе. Как и Бретт.
– Спасибо, – пробормотал я.
О, да ну же. Я готов был плакать, как девчонка. Я иногда веду себя так по-дурацки…
Джастин достал мячик, совершенно новый, белоснежный, и с улыбкой подбросил его в воздух.
– Хочешь, можем сходить опробовать.
Я чувствовал себя очень уставшим и голодным, но я же получил в подарок новенькую перчатку! Я несколько раз потыкал в нее рукой, пока не понял, какой палец куда совать.
– Ага! – сказал я, поднимаясь с некоторым трудом. – Давайте!
Джастин подбросил мяч еще пару раз и улыбнулся в ответ:
– Отлично. Когда с делами покончено, я думаю, бейсбол будет подходящей наградой.
Следом за ним я вышел из дому. Плевать, что я устал. Я почти летел.
Я открыл глаза. Я стоял на каком-то чикагском тротуаре, бестелесный и невидимый. Я повернул правую руку ладонью вверх и с надеждой сосредоточил на ней все свои мысли. На ней – и на воспоминании о той минуте торжества и радости.
– Flickum bicus, – прошептал я.
Огонь оказался таким же прекрасным, каким мне запомнился.
Пару часов я потратил на то, чтобы придумать, как мне сложить более или менее надежное поисковое заклятие. Несколько воспоминаний, способных напитать заклятие энергией, я нашел без труда; гораздо сложнее оказалось понять, каким именно образом установить связь с Молли. Обыкновенно я использую для тауматургии проверенные традиционные методы: прядь волос, свежую каплю крови, обрезки ногтей и так далее. Сейчас они бы мне не помогли. Даже будь они у меня, я все равно не смог бы их потрогать.
Поэтому, вместо того чтобы устанавливать контакт с Молли с помощью физических фрагментов ее тела, я попробовал использовать свои воспоминания о ней. Это подействовало – вроде как. Первое заклятие привело меня к гостинице, в которой когда-то устраивался фестиваль ужастиков под названием «Сплеттеркон!». Теперь здание стояло пустое, заброшенное. Наверное, иски, поданные к владельцам гостиницы после смерти нескольких человек в результате нападений фобофагов[3], довели ее до банкротства. Я наскоро обыскал дом, уже почти не морщась при прохождении стен и перегородок. За исключением нескольких бродяг, вломившихся в пустующий дом и устроивших в нем временное жилище, я не нашел никого.
Я обдумал свои действия. Воспоминание, которое я использовал, застряло у меня в голове по ряду причин – в первую очередь потому, что Молли бывала в этом здании. Должно быть, это и сбило заклятие. Слишком уж в моем воспоминании Молли была связана с этим местом.
Я попробовал еще раз, но теперь отбросил антураж и поместил Молли на пустом черном фоне. Вторая попытка привела меня к полицейскому участку, куда я ездил однажды вносить залог за Моллиного приятеля. Я сразу сообразил, что меня вновь постигла неудача, но на всякий случай проверил. Молли здесь не оказалось.
– Ладно, умник, – сказал я себе. – Что, если образы-воспоминания, которые ты использовал, просто устарели? Ты устанавливаешь связь воспоминания-личности с воспоминанием-местом. Значит, если ты хочешь выяснить, где она сейчас, ты должен представить ее такой, какая она сейчас. Верно?
– Теоретически да, – ответил я сам себе.
– Отлично. Вот и проверь эту теорию.
Ну да. Обсуждение проблемы с самим собой – не лучший способ сравнивать альтернативные точки зрения.
– Если подумать, разговоры с самим собой часто считаются признаком психического расстройства, – заметил я вслух.
Что не слишком ободряло.
Я отбросил эту не самую приятную мысль и принялся складывать заклятие еще раз. Теперь я постарался представить себе Молли не из моих прошлых воспоминаний, а такую, какой она запомнилась мне после нашей последней встречи. Я представил ее в поношенной одежде и лохмотьях, какой она приходила к Мёрфи.
3