Фигуры, то ли покрытые шерстью, то ли одетые в меховую одежду, бросились к открытым дверям первого из домов, в которых квартиры сдаются внаем. В таких жилищах редко можно встретить мало-мальски эффективные пороги, через которые сверхъестественные существа не могут переступить без приглашения, поэтому о какой-то защите против злых сил говорить не приходится.
Живот подвело от страха и ярости. Физиологические инстинкты побуждали броситься в бой, и хищническая территориальность Зимней мантии не возражала. О нет, ей только и хотелось, что защитить ареал обитания, причинить боль, разорвать врагов на куски, и эти желания пульсировали в моих венах с каждым ударом сердца.
– Вон там. – Я указал дрожащим пальцем. – Надо им помочь.
– В этом сражении у нас другая роль, – возразил Ваддерунг.
Снизу донесся еще один крик. На сей раз ошибки быть не могло.
Кричал ребенок. Пронзительно, на одной ноте.
– Хосс, – предостерег меня Эбинизер.
Но я его не видел. Поле зрения сузилось до размеров тоннеля. Грудь заходила ходуном.
Я взглянул влево. В тоннеле моего зрения Мэб казалась тонкой полосой бледного света. Глаза ясные, кошачьи, прищуренные. Она наблюдала за мной.
– Надо помочь, – сказал я громче и тверже.
Мэб обнажила клыки.
– Нельзя, – ответил Эбинизер. – Хосс, их слишком много. Нельзя вступать в бой, пока не оценим обстановку.
Я окинул крышу взглядом. Затем сказал:
– Ну вас всех к черту.
И сделал то, чего старался не делать уже несколько месяцев. Скажу больше, каждый день я работал над тем, чтобы этого не случилось.
Я дал волю Зимней мантии.
Спрыгнул с крыши и устремился к земле, размахивая руками и ногами наподобие вертолетного винта в режиме авторотации. Врезавшись в тротуар, я позволил телу принять удар на точки естественного сгиба, кувырнулся вперед, а когда вскочил на ноги, уже бежал со скоростью и сноровкой дикого зверя.
Тяжелый глухой стук, и рядом со мной приземлился тысячефунтовый Речные Плечи. В груди у него урчал боевой рык, предвещавший тектонические сдвиги. Впереди взорвался еще один автомобиль. Огненный шар коснулся стены съемного дома, и та немедленно вспыхнула. Из дверей высыпали трудноразличимые человеческие фигуры.
А мы со снежным человеком – самым настоящим, Богом клянусь! – одновременно взревели от ярости, причем чей рев сильнее впечатлял, трудно сказать, и ринулись к незваным гостям.
Глава 9
Я учуял его примерно с шестидесяти футов – сильнейший запах, бьющий прямиком в ромбовидный мозг, – и волоски на загривке мгновенно встали дыбом.
Вы попадали когда-нибудь в логово хищника? Там пахнет звериным мускусом, мочой, подтухшим мясом, сладковатым костным мозгом и сухими изглоданными костями.
Такое же зловоние накрыло меня на подступах к чужакам с массивными, покрытыми шерстью телами и грубыми мускулистыми конечностями. Выбегая на боковую дорожку осажденного дома, я как следует разглядел первого нападавшего.
Почти как человек. Кожа цвета мокрого пепла. Рост примерно шесть с половиной футов. Мускулатура сухая, как у бегуна, способного в короткий срок преодолеть значительное расстояние. Волосы – буйная грива с вплетенными в нее перьями и когтями. Оленьи рога то ли растут из черепа, то ли как-то прикреплены к голове. Стройный торс в какой-то степени защищен тяжелой меховой мантией поверх длинного плаща, тоже мехового. В руке существо держало длинное копье из какого-то вороненого металла.
Заслышав нас, чужак развернулся и вскинул оружие. Раздался басовитый вой, и ладони существа обвил мерцающий красноватый свет. Он поднялся по рукоятке копья, по пути касаясь многочисленных пиктограмм, выгравированных на металле, и те вспыхнули одна за другой. Мне едва хватило времени сообразить, что дело кончится прицельным выстрелом, и, как только наконечник копья полыхнул малиновым светом, я отскочил в сторону.
Снова вой, теперь оглушительный, и асфальтовая глыба размером с половину мусорного бака в окружении подпаленных, подплавленных, пылающих осколков дорожного покрытия взметнулась к небу в десяти ярдах у меня за спиной.
Я упал, перекатился, вскочил и хотел перейти на бег, но наступил на чертов плащ Стража, чуть не удавился завязкой и снова упал.
Меня спас Речные Плечи. Как только чужак направил на меня копье, сасквоч недолго думая прыгнул вперед, опустив плечо – а плечи у него размером с колесо внедорожника, – и врезался в неприятеля, а это едва ли не хуже, чем когда в тебя врезается поезд. Примерно полтонны сверхъестественно мощных мускулов ударили чужака с той абсолютной точностью и концентрированной силой, что свойственны мастерам восточных единоборств. Копейщик, словно тряпичная кукла, отлетел назад и с характерным хрустом пришедших в негодность костей вмялся в громадный дуб, стоявший в палисаднике по-философски бесстрастно, невзирая на безжалостное кронирование там, где былые ветви пересекались с линией электропередачи.