13 июня Секретариат ИККИ утвердил текст декларации ФКП. На другой день Димитров беседовал со Ждановым, затем получил представителям ФКП внести в текст изменения и вновь послал его Сталину. Однако после получения известий о поражении французской армии и оккупации Парижа германскими войсками стало ясно, что этот документ устарел. 15 июня Секретариат ИККИ постановил:
«1. В виду разгрома французской армии и капитуляции французского правительства считать неуместным опубликование принятой Декларации КП Франции.
2. Поручить французским товарищам на основе обмена мнений в Секретариате переработать декларацию в соответствии с новой обстановкой»[75].
16 июня Димитров вновь послал Сталину переработанный текст с просьбой высказать «мнение, с тем чтобы могли отправить за границу для опубликования»[76].
19 июня Секретариат ИККИ утвердил Декларацию ФКП. В ней подчёркивалось:
«Рабочий класс, народ Франции никогда не примирится с иноземным порабощением»[77].
28 июня на заседании Секретариата ИККИ была утверждена Декларация КП Италии, в которой содержалась чёткая программа борьбы против фашистской диктатуры в Италии, против войны, за свободу народа.
«От имени благородного итальянского народа, создавшего бессмертные шедевры и давшего человечеству Галилея, Джордано Бруно, Кампанеллу и Гарибальди, мы, коммунисты, заявляем,— говорилось в декларации,— что наш народ не хочет быть ни рабом своей фашистской буржуазии, ни вассалом чужого империализма, ни тюремщиком и угнетателем других народов. Он не хочет порабощать братский французский народ. И мы, коммунисты, заявляем, что итальянский народ не признает и никогда не признает позорных условий „перемирия“, навязанного германским и итальянским империализмом французскому народу»[78].
Необходимость активизации деятельности коммунистов в возникавшем движении Сопротивления становилась всё более жгучей. Это ощущало руководство Коминтерна, которое ставило эти вопросы перед Сталиным. Действительность настойчиво требовала отбросить навязанные Сталиным установки о том, что англо-французский империализм в годы войны будто бы представлял наибольшую опасность, что война продолжает оставаться империалистической с обеих сторон, установки, не учитывавшие характер фашистского блока.
Сталин тем временем использовал Коминтерн в своих внешнеполитических целях. 25 ноября он вызвал Димитрова и сообщил ему, что правительству Болгарии сделано предложение о заключении пакта о взаимопомощи с СССР. Сталин сказал:
«Нужно, чтобы это предложение знали в широких болгарских кругах».
Он при этом заметил:
«Мы поддерживаем территориальные претензии Болгарии. Мы готовы оказать болгарам помощь хлебом, хлопком и т. д. в форме займа, а также флотом и другими способами. Если будет заключён пакт, конкретно договоримся о формах и размерах взаимной помощи. При заключении пакта о взаимопомощи мы не только не возражаем, чтобы Болгария присоединилась к Тройственному пакту, но тогда и мы сами присоединимся к этому пакту. Если болгары не примут это наше предложение, они попадут целиком в лапы немцев и итальянцев и тогда погибнут»[79].
Таким образом, Сталин заявил о возможности присоединения СССР к Тройственному пакту, который был заключён 27 сентября 1940 г. между Германией, Италией и Японией и представлял собой военный союз агрессоров, развязавших мировую войну. Вопрос о вхождении СССР в Тройственный пакт поднимался во время поездки Молотова в Берлин в середине ноября.
Димитров в тот же вечер передал в Софию руководству партии предложение советского правительства и посоветовал развернуть оперативную кампанию в парламенте, печати и в массах в его поддержку. Об этом он информировал на следующий день Сталина. Однако неожиданно ему позвонил Молотов и осудил распространение в Болгарии коммунистами листовок с советскими предложениями. Пришлось отдать распоряжение немедленно это прекратить. 3 декабря Димитров писал Сталину:
«Сразу после того, как товарищ Молотов позвонил мне 28 ноября вечером, я указал болгарским товарищам в Софии на их грубейшую ошибку с распространением листовок по поводу предложения Советского правительства и затребовал немедленного прекращения распространения этих листовок. В ответ на что ЦК болгарской компартии сообщал: „Признаём свою ошибку. Мы думали, что делаем хорошее дело. А оказалось это, к сожалению, «медвежьей услугой». Приняли все меры для прекращения распространения изданных листовок“»[80].