На припеве Джордж начал покачивать головой, хлопать вместе с залом. Джордж поймал себя на мысли, что он — лицемер. Поругался с Мясницкой, потому что она собирается тратить время на ерунду, а сам чем занимается? Ему весело, но на кону судьба этой планеты! Впрочем, выступление Эрика не должно быть долгим, ведь в программке, что лежала у них на столе, ещё несколько артистов и… он сам!
Джордж чуть под стол не скатился. Между именем «Эрик Минарди» и псевдонимом какого-то клоуна карандашом было написано «Джордж Простоджордж».
Пока Простоджордж пребывал в простошоке Эрик просто взял и начал шоу.
— Добрый вечер! Рад приветствовать всех, кто пришёл на мой концерт. Остальным соболезную. Особенно этому парню! — Эрик лапой указал на портрет за своей спиной. БОЛЬШОЙ ДЫМЫЧ СЛЕДИТ ЗА ТОБОЙ.
«Хм, знакомая картинка», — подумал Джордж.
Зал зааплодировал. Эрик продолжил:
— Знаете, иногда мне кажется, что Большой Дымыч слишком много следит. За мной. Не поверите! Из-за этого я начал менять многие свои привычки. Я теперь в душе когда пою, я в ноты попадаю!
— Пс, — шепнула Джорджу Инрика, пока зрители хохотали. — Ты действительно следующий выступаешь?
— Ну да… — неуверенно прошептал он, теребя в лапе программку.
— Нет, не в этом смысле. Эрик это не на ходу придумал? Ты правда подготовил шутки?
Джордж неловко улыбнулся. Инрика закатила глаза. Эрик на сцене отжигал:
— Моему дяде вчера отрезали яйца… — По залу прокатился оглушительный смех. — Стоп, панчлайн ещё не скоро, почему вы смеётесь? Ладно, да лети этот панчлайн в лоток неубранный. Мы сегодня собрались на Дне Рождения моего племянника, Емельяна Королёва, вот он, красавчик.
В этот момент на Емельяна направили свет прожектора. Джордж и Инрика отодвинулись в сторону, чтоб их не засветило. Емельян скорчил кислую морду, страшнее, чем у Большого Дымыча.
— На самом деле, — говорил Эрик со сцены, — Емельян — мне как брат-племянник. Я многое видел в его жизни, и как брат хочу подшутить над этим, но как дядя не могу, мне совесть не даёт шутить над тем, кого я к лотку приручал. Три месяца я сажал его на горшок. У меня абонемент в качалку просрочился от этого! Три месяца вместо гантель поднимал десятилетнего брата.
Емельян стыдливо закрыл морду лапами. Свет снова перешёл на Эрика.
— Однажды я подрезал Емельяна на гоночной трассе, и с тех пор он подрезает мои шутки. Но, как говорит мой дядя Роб, для кота главное, чтобы снизу ничего не подрезали!
В этот раз даже Джордж посмеялся.
— Все здесь знают скандал с «Квинс»? — продолжил Эрик. — Мне после всей этой истории с чертежами кажется, что у нас на базе Неуловимая Бедла из туалетов бумагу ворует.
Инрика протянула Джорджу ручку и салфетку. Вот только сам Джордж понятия не имел, на какие темы можно придумать шутки. Да и получится ли у него выступить так же умело?
— Говорят, — отшучивался Эрик на сцене, — если зайти к крысам в район, там можно целую копию нашей базы увидеть. А рядом надувная фигура Тайсона Королёва, машет лапой и орёт: «Смена позиций! Минарди, пропусти Емельяна вперёд! Это стратегия, ясно?!»
Публика надрывала животы, а вот Джордж не понимал этих гоночных шуток и хохотал, скорее, за компанию. Общая атмосфера всё-таки заставляет смеяться, даже когда не смешно. Зато из выступления Эрика он выяснил один интересный факт, который они не обсуждали.
— Тайсон Королёв… Емельян Королёв… получается, они тоже родственники? Сын в команде своего отца? Почему у Эрика другая фамилия?
— Эрик — брат жены Королёва, Софьи, — пояснила Инрика. — Правда у Софьи была фамилия Мур, от их отца, Кристофера Мура, известного на Мемфисе как «Конфуций». Мать Эрика, Карина Минарди, представительница знатного рода чёрных ориенталов, поэтому он и взял её фамилию.
— А…
Клубок родственных связей только сильнее запутался. Эрик продолжал шутить, всё больше и больше веселя публику. Наконец он протянул лапу вперёд и радостно объявил:
— А теперь встречайте нашего гостя, который, между прочим, прилетел сюда аж с далёкой планеты, специально, чтобы выступить на шоу. Это — Джордж!
Заиграла музыка. Инрика подтолкнула Джорджа, а тот только успел схватить салфетку. Эрик потянул его за собой, и публика захлопала с большим энтузиазмом. Джордж смутился из-за такой реакции. Он ожидал, что на Мемфисе царит ксенофобия, и вдруг его так тепло встретили. Значит ли это, что эффектное появление может затмить все предрассудки?
Прожектор засветил в глаза, так что в зале не разглядеть морд — сплошная темнота. Джордж прокашлялся, гавкнул в микрофон неловкое «здрасте» и опустил взгляд на салфетку, на которой только что делал пометки для шуток. Там было написано: «Делу время, потехе аыаваы…»