Так в чем же тут дело?
Потом я догадался.
Да, та же самая пьеса, но когда ее смотришь дома, сидя в кресле, развалившись и покуривая, думая о Ковачах, которые отдали за два театральных билета шестьдесят форинтов, не так уж это плохо…
Та же самая пьеса, но когда дома сидишь в кресле, покуриваешь после хорошего ужина, думая о Ковачах, которые отдали за билеты шестьдесят форинтов и вдобавок, возвращаясь домой, промокли под дождем до нитки, — ах, это — блаженство!..
Та же пьеса дома, когда можно встать с кресла, погулять по квартире, потягиваясь до хруста в костях, почесываясь, — эх, хорошо!
Та же пьеса дома — посидел в кресле, развалившись, докурил после хорошего ужина, побродил по квартире, потянулся до хруста в костях, почесался, потешился мыслью о Ковачах и о том, что телевизор в любой момент можно выключить, — прелесть!
Та же самая пьеса, но когда ты дома, в пижаме, в кровати, с думочкой под головой, с хорошей книгой, с мыслью о милой Манцике, — упоение!
Та же пьеса дома, когда ты подремываешь в постельке, закрывшись до подбородка, — шедевр!
А если дремлешь, укрывшись с головой, — классика!
И та же самая пьеса, когда она идет, а ты сладко спишь, — о, в этом уже есть нечто шекспировское!..
Ох, уж эти картинки будущего!
Признаюсь откровенно, меня чрезвычайно волновало, каким будет завтра и что будет послезавтра, скажем, после дождичка в четверг. Поэтому я принялся читать научно-фантастические романы.
Когда первый роман попал мне в руки, я был полон одушевления, энтузиазма, любопытства и оптимизма. Однако в процессе чтения я несколько приуныл, ибо героя, жившего на далекой планете — я представил себя на минуточку на его месте, — одолевало огромное количество неприятностей: у него испортилось радио, он попал в космическую бурю, выпал из ракеты, у него кончился кислород, а однажды под ним даже звезда взорвалась… «Н-да, — подумал я, — и у этого жизнь не сахар, и он не как сыр в масле катается!..» Вскоре герой оказался в непосредственной близости от Солнца и чуть совсем не изжарился, потом потерял тубы с питанием и был вынужден жевать водоросли на Сатурне…
«Н-да, ничего себе», — размышлял я, пригорюнившись, но даже после всего этого любопытство не покинуло меня.
Я раздобыл новый научно-фантастический роман. В нем речь шла о городе, да не о каком-нибудь, а парящем в мировом пространстве, словно воздушный шар. Но радость горожан длилась недолго. В один прекрасный день город начал падать — выяснилось, что в расчеты математиков вкралась ошибка: они поставили не туда, куда надо, запятую или что-то в этом роде… В последний момент жители космического города спаслись от гибели. Радость их, однако, длилась недолго их подстерегала опасность перейти в жидкое состояние. Но им удалось спастись. Радость их, однако, длилась недолго…
После десятого научно-фантастического романа я с удивлением ощутил, что оптимизма у меня поубавилось. Я часто вздыхал и безмолвно сидел, уставившись прямо перед собой…
Меня не развеселила даже история, где герой распадался на клетки, но потом его быстро собирали, чтобы он воспрепятствовал катастрофе: дело в том, что Луна стала приближаться к Земле…
Теперь я уже не читаю научно-фантастических историй. Лучше подожду две-три сотни лет, чтобы собственными глазами убедиться, как сложится судьба мира, каким он будет.
Однако кое-чему эти романы меня все-таки научили. Научили ценить настоящее.
Кем бы я хотел быть?
Скажу. Я хотел бы быть дельфином.
Если бы я еще раз начал жить, я стал бы дельфином. Веселым, игривым дельфином и жил бы, как рыба в воде.
В последнее время я то и дело читаю, как умны дельфины. Какая-то женщина-ученая из Калифорнии долгое время находилась вместе с одним дельфином в бассейне. и была от него в восторге: какой он сообразительный, милый, привязчивый, лукавый и всегда в хорошем настроении, иногда даже хохочет. Потом я прочел, как стадо дельфинов спасло упавшего в воду матроса. Они подняли его на спину и поплыли с ним к берегу, не давая погрузиться в воду, и до тех пор трудились, пока не выбросили его на берег. По мнению некоторых ученых, они даже говорить могут, если приняться за их обучение с должным терпением и знанием дела. Мозг их очень развит и походит на наш.
Господи, как здорово было бы стать дельфином! Целый день я знай себе плавал бы в воде и играл. А наскучило бы в воде, присел на край бассейна в картишки сыграть либо в шахматы, и тогда про меня сказали бы: у него характер игрока. В мой холостяцкий бассейн приходили бы разные смелые и любопытные женщины-ученые, чтобы изучать меня. Я всегда был бы рядом с ними, рассказывал бы им анекдоты и временами говорил бы: «Ах, профессор, у вас восхитительные глаза!» Или, например: «Дорогая, у вас потрясающая фигура!» И тогда они писали бы обо мне труды, в которых разъясняли бы, как я смышлен, мил, вежлив, лукав, весел, и вдобавок у меня прекрасный вкус.