Нет, зная слово Христа, не можем мы исключить, что наши сегодняшние представления о хорошем и дурном сильно разойдутся с тем, что придет через века. Но и незнание тех будущих законов не послужит нам к оправданию. Раздавая таланты слугам своим, как рассказано у Матфея, глава двадцать пятая, стих пятнадцатый, Хозяин не дал ясного приказа, как употребить их, и разгневался на того, кто просто зарыл свой талант и отдал его Хозяину по возвращении. Дар жизни — вот что такое эти таланты, и, зарывая их, вы показываете пренебрежение даром Господним. Поэтому-то таким грехом считается самоубийство. Ибо это — дар отвергнутый.
Много было сказано справедливо-горького про торговлю индульгенциями, когда грешнику разрешалось считать себя прощенным за любые злодейства после уплаты за них. Но даже и это может быть принято Страшным судом в пользу оправдания, потому что хоть и уродливый, а все же знак — знак озабоченности о спасении души и воскресении.
И даже — страшно сказать, — но не можем мы исключить и такого исхода, что совершенным душам воскреснуть не будет дано, ибо всё они на земле уже совершили. А воскресят, наоборот, тех несчастных, что растратили свои таланты впустую, — и будет дана им вторая попытка отблагодарить Господа за дивный дар жизни и послужить во славу Его полной мерой.
Цимкер снял темные очки, опустил их в лежащий на полу шлем. Странно — в письменном виде текст проповеди, когда они бились над ним вчера с Сильваной, не вызвал в нем сердечного отклика. Но сейчас этот гневно-призывный голос, летящий с экрана, эта волна разбуженных им несбыточных людских надежд так мощно заливали часовню и автобусы вокруг, что он тоже ощущал какую-то отрешенность, готовность на побег из привычного мира, навсегда отданного во власть бездушных лучей и молекул, способность рвануться ко всем волшебным «может быть», «а вдруг», «кто знает». В то же время разрозненные части «Большой игры», в которой — как он понимал теперь — ему была отведена роль пешки, проходящей в ферзи, постепенно сходились в его сознании, складывались в единое целое и наполняли душу страхом, восхищением, стыдом, изумлением, заставляли охранительный радар захлебываться тревожными звонками.
— …А еще видится мне, что и дети, умершие во младенчестве, будут воссозданы из праха и возвращены своим воскресшим родителям. Ибо сказано Господом: «Потерявшуюся овцу отыщу, и угнанную возвращу, и пораненную перевяжу, и больную укреплю. А разжиревшую и буйную истреблю».
Никто не может думать о Дне Суда без трепета, никто не может быть избавлен от высокого страха сего. Но если, дрожа от страха и трепеща перед приговором, вы все же спешите сами на Суд, не есть ли ваш страх при этом — мера любви к Господу и веры в Него?
Поэтому все, кто жаждет Суда, кто верит в чудо воскрешения, поспешите сделать первый шаг на дорогу, открывшуюся вам. Ибо основан уже некий Фонд в вечном священном городе — в Риме, который будет принимать каплю крови от каждого уверовавшего и погружать ее в глубокий холод и хранить по новому способу, открывшемуся нам через труд той женщины, до последних дней, до чуда Воскресения. А вместе с каплей крови будут принимать на хранение и свидетельство, которое вы захотите оставить о себе, о жизни своей и служении Господу.
Об одном молю вас, братья и сестры: оставляйте вместе с каплей крови только правду. Спасением вашим заклинаю: не поддавайтесь соблазну лжи, не думайте, что сумеете обмануть далеких просветленных сынов своих. Нам ли обмануть научившихся воскрешать? Нам ли схитрить отсюда на том Суде? Как бы ни страшили вас деяния ваши, это грехи против ближних и самих себя. Но если и на том Суде мы попытаемся хитрить и изворачиваться, это уже будет знаком неверия во всеведение Господа, и прощения не будет нам, как не прощается хула на Духа Святого.
С Рождеством вас Христовым, с новой благой Вестью!
Идите, услышавшие ее. Начинайте копать навстречу идущим воскресить вас.
И пусть расширяется год от года этот туннель.
Пусть растет, приумножаясь, хранилище правды о нас — Архив Страшного суда!
И да смилуется Господь над нами, и да просветит Он сынов наших и да откроет им чудо воскрешения из мертвых. Аминь.
Часть вторая
Архив
Фрагменты из коллекции газетно-журнальных вырезок, собранных Аароном Цимкером за два года жизни в Америке
Они называют себя по-разному. «Спасенными отцами». «Помощниками воскрешения». «Паломниками Страшного суда». «Подзащитными Христовыми». Последнее время чаще всего просто «Подзащитными». Может быть, чтобы не отпугивать людей других вероисповеданий. Потому что в потоке паломников, текущем сейчас в маленький городок на юге Нью-Хэмпшира, можно встретить и мусульман, и буддистов, и иудеев, и язычников всех мастей — от новозеландских огнепоклонников до чукчей и эскимосов. Во что бы вы ни веровали, вас примут тепло, окружат вниманием и заботой, объяснят, что нужно сделать, чтобы попасть в числе первых на Страшный суд и сподобиться воскрешения. Если, конечно, у вас есть три тысячи долларов, чтобы заплатить за двухминутную операцию — взятие капли крови из пальца.
Когда первая группа «Подзащитных» во главе с основателем секты отцом Аверьяном прибыла в Америку из Европы, о них почти ничего не было известно. Но и теперь, два года спустя, после сотни статей, десятков телепередач, после того, как филиалы Архива выросли во многих городах, мы почти ничего не знаем о людях, составляющих ядро секты.
Всю информацию удается почерпнуть только от паломников, прошедших церемонию «сдачи дела жизни» в Архив, из воскресных проповедей отца Аверьяна и из сборников их, публикуемых на разных языках. Сами же служащие Архива принимаются на работу лишь при условии, что они будут хранить в тайне все, что им удастся увидеть внутри, что категорически откажутся вступать в контакты с прессой, что даже знакомым и близким родственникам не будут сообщать о характере своей работы. У них у всех вместо адреса — номер ящика в почтовом отделении, телефон не включен в общие справочники, машины паркуются на отдельной стоянке, закрытой для посторонних.
Официальные публикации Архива объясняют необходимость подобной секретности огромной ответственностью, которую Архив берет на себя, обязуясь сохранять «дела „Подзащитных"» до Судного дня. Пожар, эпидемия, землетрясение, атака террористов, даже термоядерная война — ничто не должно нарушить сохранность крошечных пробирок с кровью и кассет с жизнеописанием — на фотопленке или магнитной ленте, — опущенных в подземные кладовые, вырубленные в твердых скалистых породах под зданием Архива.
Отношение других религиозных общин к «Подзащитным», поначалу открыто враждебное и высокомерно-насмешливое, в течение последних шести месяцев заметно изменилось. Стремительный рост секты вызывает тревогу, заставляет искать более осторожные формулировки. Открытую враждебность и полное неприятие позволяют себе в настоящее время одни мормоны. Филиал Архива, открытый было в Юте, очень скоро вынужден был закрыться под давлением местных властей. Но баптисты, католики, мусульмане, евреи проявляют такой горячий интерес к возможности купить себе заранее воскресение, что священнослужители этих религий вынуждены искать аргументы для критики «Подзащитных» не в священных текстах, а в учебниках по гематологии.
И видимо, не всегда им это удается.
Во всяком случае, нам стало известно, что два католических священника уже были лишены сана, одна православная монахиня изгнана из монастыря, а балтиморский раввин отстранен от управления синагогой — и все за одно и то же: за то, что они ездили в Нью-Хэмпшир и прошли церемонию «сдачи дела жизни» в Архив.