Я одарил горничную победной улыбкой, и сделал, как мне велели. Она вошла вместе со мной — я знал, что она просто не могла вынести мысли о том, что я буду в спальне наедине с Роуз. «Она, наверное, думает, что все мужчины — звери, которые только и ждут, как бы забраться леди в будуар». А потом я взглянул на Роуз, и дыхание застряло у меня в горле.
Она стояла перед большим окном, и лучи послеполуденного солнца лились вокруг неё. Другая женщина стояла на коленях позади неё, держа во рту булавки, и совершая какой-то сокровенный ритуал женской тайны над платьем, которое было надето на Роуз. От самого платья захватывало дух. Оно было сшито из жёлтого материала и вышито розовыми розами. Подол был слишком длинным, чтобы это могло быть бальным платьем, не говоря уже о шлейфе. «Шлейфе?». Мой мозг застыл, но глаза продолжали осмотр. Вырез был дерзким, но не скандальным, показывая изящную шею, и немного — её плечи. Поверх всего этого были тёмные локоны Роуз, вот только, в кои-то веки, её волосы не были тщательно уложены, и даже не причёсаны и распущены — вместо этого они были собраны в неуклюжую копну, и подвязаны или приколоты к её макушке.
Её взгляд встретился с моим.
— Ну? Что думаешь? — сказала она с почти девчачьей улыбкой на лице.
Я замер на месте. Это платье могло быть только одним — свадебным платьем. Зная её семью, его, наверное, носила её мать или прабабка, и сейчас его подгоняли ей по фигуре. Моё шокированное лицо её порадовало.
— Будем считать этот взгляд комплиментом, — наконец сказала она.
Мой рот работал, пока мой разум ещё пытался спасти то, что уже было одним из самых трагичных моментов, какие я только мог вообразить.
— Но он ведь даже ещё не сделал тебе предложение… — произнёс мой рот. Судя по всему, это было лучшим, на что я был способен.
Глаза Роуз метнулись к её горничной, а затем к женщине, которая колола её платье булавками:
— Госпожа Ке́нуик, сейчас — хорошее время сделать перерыв. А́нжела, не могла бы ты отвести Госпожу Кунуик в гостиную, чтобы перекусить? Я хотела бы остаться здесь наедине.
Анжела, женщина, которая привела меня сюда, кивнула, и повела портниху прочь.
— Я просто оставлю дверь открытой, миледи, — ответила она.
— Захлопни её, пожалуйста.
Анжела недовольно сжала губы, но сделала так, как было велено, и я оказался с Роуз наедине. Я снова бросил на неё взгляд, и начал было что-то говорить, но она оказалась быстрее, и заговорила первой:
— Отец сказал, что с нетерпением ждёт повторной встречи с Дорианом — это настолько близко к недвусмысленному одобрению, насколько можно ожидать. Я не думаю, что после этого придётся ждать долго.
— Всё же, это кажется немного внезапным, — сказал я, не сумев найти слов получше.
Роуз отошла от окна, и подошла ко мне, чтобы поприветствовать меня более тепло, положив руки мне на плечи:
— Расслабься, Мордэкай, я знаю, что может уйти ещё год, или даже больше. Я и так уже не один год ждала — просто хочу немного повеселиться. В конце концов, нет смысла оказываться неготовой.
— Не один год?
Она шагнула назад, и серьёзно посмотрела на меня:
— С тех пор, как его родители отправили его воспитываться под руководством моего отца.
Это было много лет назад, когда Дориан бы растущим мальчиком всего лишь тринадцати лет от роду, если я правильно помнил.
— Он сказал мне, что он тогда почти не говорил с тобой.
Роуз засмеялась:
— Он почти не говорил. Я же ходила за ним хвостиком, и часто его дразнила. Я никогда не встречала такого серьёзного молодого человека, и такого легко вгоняемого в краску, — говорила она, и воспоминание добавило искр в её глаза.
По её настроению я видел, что она готова была продолжить рассказ, но я её остановил:
— Роуз.
Она замерла, и её взгляд стал тщательно изучать моё лицо. Эйфория ослепила её обычную проницательность, но теперь её внимание было полностью сосредоточено на мне. За несколько секунд она прочла написанную у меня на лице печальную историю, и я увидел, как её собственное лицо потемнело. Это как смотреть на грозовые тучи, закрывающие прежде чистое небо.
— Что случилось?
Я довольно неплохо держал себя в руках в течение последних двух дней, но её простой вопрос заставил меня потерять самообладание. Мои глаза наполнились слезами, когда я отвёл взгляд:
— Я не знаю, как это сказать, Роуз.
Её голос стал твёрже:
— Насколько плохо?
— Они оба мертвы, Роуз… и Пенни, и Дориан, — каким-то образом выдавил я из себя слова, хотя при этом моё сердце будто свинцом налилось.