— Нет, — мгновенно сказал я. — Уолтэр выбрал этот путь, и свою семью он не видел уже более четырёх лет. К тому же, король не посмеет их убить. Мы в тупике. Если он убьёт их, то я незамедлительно за них отомщу. Их жизни — единственное, что его защищает.
Дженевив ответила с горечью в голосе:
— А кто говорил что-то про убийство? Он может сделать с ними и что-то похуже, и послать тебе доказательство их пыток в качестве аргумента. Это — не сказка, Мордэкай. Эдвард способен на многие тонкие градации жестокости, чтобы обеспечить твоё повиновение.
Конечно, она была права, и её слова лишь озвучили мои самые потаённые страхи. Тем не менее, я не мог принять ситуацию такой, какой она была:
— Он пока не дал мне знать о своём «приобретении», поэтому у меня по крайней мере есть время подумать, прежде чем мне придётся ответить на любые его требования. Как думаешь, сколько у меня времени, прежде чем он покажет свои карты?
Герцогиня опустила голову, сосредоточенная на написании письма.
— Недолго. Он захочет упрочить свою хватку на тебе как можно скорее. В особенности, если у него уже есть на уме что-то, чего он желает от тебя получить, — предположила она, продолжая писать.
Я выпрямился:
— Я отправлюсь в Албамарл. Не хочу зря тратить оставшееся у меня время.
Она мимолётно посмотрела на меня:
— Мне сказать Джеймсу что-то конкретное?
— Пусть остаётся здесь, и будет готовым — если он мне понадобится, то я прибуду внезапно, и мне, наверное, нужно будет отбыть так же быстро, — ответил я, целеустремлённо шагая к двери. Я приостановился, положив руку на дверную ручку: — Спасибо, Дженевив. Я никогда не смогу тебя отблагодарить.
Проигнорировав мои слова, она ответила:
— Не твори никаких безрассудств, Мордэкай. Покуда Эдвард не осведомлён о твоём знании, ты всё ещё свободен действовать сам по себе. Как только он с тобой свяжется, всякое твоё действие будет тщательно рассмотрено и оценено, и любые последствия падут на Дориана и твою жену.
Я прервал короткий полдник Уолтэра и Дориана, и через несколько минут перенёс нас в мой дом в Албамарле. Я принялся искать Марка и Роуз сразу, как только мы прибыли. Я почти не надеялся найти хоть кого-то из двух моих друзей в доме, но удача в кои-то веки была на моей стороне. Маркус бездельничал в гостиной на первом этаже, забросив ногу на подлокотник очень мягкого кресла. В одной руке у него была бутылка вина, и ещё одна, уже пустая, лежала на полу.
Я бросил на него один взгляд, и попросил Уолтэра и Харолда оставить нас наедине. Они откланялись, и пошли искать кухню — скорее всего, чтобы завершить трапезу, которую я прервал в Ланкастере. Когда они ушли, я закрыл дверь в гостиную.
— Ты пьян, — мстительным тоном сказал я. Марк уставился на меня мутным взглядом, но не выказал никаких признаков того, что собирается отвечать, поэтому я продолжил: — Ты вообще утруждал себя поиском информации, пока меня не было? Или ты просто проводил всё своё время, трахая жриц? — спросил я. Моя фрустрация в отношении моего положения определённо переливалась через край, и обнаружить Марка пьяным, когда он нужен был мне больше всего, было для меня уже чересчур.
Его взгляд наконец сфокусировался на мне:
— Я не пьяный. Я — проклятый богами еретик! — Он поднял лист бумаги, и вслепую помахал им в моём направлении. — Видишь! У меня ешть бумаги в докажательштво.
— Ты — пустая трата воздуха, вот ты кто! У меня же не так уж много друзей осталось. Я по уши в неприятностях, и когда мне нужна твоя помощь, ты пошёл, и замариновал вином свои куцые остатки мозгов!
— Думаешь, я этого не знаю?! — заорал Марк. — Это должен был быть я! Они были моими лучшими друшьями! Если бы у меня ошталась хоть капля веры, то я бы молил этих уёбков-богов взять вмешто них меня.
Я почувствовал, как от его слов похолодело моё сердце:
— Ты думаешь, что я хотел бы, чтобы ты был мёртв, вместо них? — произнёс я, видя боль в его взгляде.
— Нет, идиот! Я хотел бы, чтобы я был мёртв, вместо них. Тебе нужно научиться шлушать получше, — сказал он, а потом внезапно встал, и сунул бумагу в мою сторону: — Прошитай это, чёрт побери.
Я выхватил бумагу из его руки, а затем коротко толкнул его, заставив упасть обратно в кресло, с которого он только что встал:
— Садись, пока не поранился.
Оглядев страницу, я был удивлён тем, что на ней было довольно похоже изображено лицо Марка. Наверху жирными буквами было написано: «Внимание! Этот человек — не священник Дорона, или кого-то из сияющих богов…». Дальше шла его подлинная личность, как бывшего священника Миллисэнт, и лишённого наследства наследника герцогства Ланкастера. Ближе к концу он был обозначен как «Еретик Маркус», и были добавлены твёрдые инструкции не позволять ему входить ни в какие храмы сияющих богов.