Ступени были древние, истертые до блеска. Лестница извивалась, будто змея, среди кустиков полыни, можжевельника и тимьяна. В темноте по теплым камням сновали мелкие букашки, где-то над храмовыми крышами ухнула сова. Мирани вспотела под маской, дышала громко, хрипло, а за спиной у нее размеренно шагали трое мужчин в тяжелых бурнусах. Последний нес шкатулку из сандалового дерева; исходивший от нее сладкий запах привлекал тучи ночных бабочек.
«Ты еще со мной?» — мысленно спросила Мирани.
Ответа не было, и она нахмурилась. Значит, обиделся. Она знала — он легко раним.
Взойдя на площадку, она ощутила дыхание ветерка, доносившегося с моря. Он раздувал подол ее легкого платья и колыхал тяжелое одеяние Гермии. Мирани радостно вдохнула прохладный воздух. Внизу до самого горизонта простиралось неугомонное море, подернутое искрящейся рябью. На гребешках волн играли лунные блики.
Гермия обернулась и заговорила вполголоса:
— Подойдите, Люди Жемчуга. Это и есть Оракул.
Чужеземцы держались вместе, словно были настороже. Их жесткие бурнусы переливались под лучами луны. Глаза принца Джамиля встревожено обшаривали каменную площадку, старое дерево, темную, едва различимую во мраке расселину. Принц шагнул вперед.
— Погодите, — испуганно остановила его Мирани. — Гласительница должна подготовиться.
Гермия широко распростерла руки. Мирани помогла ей снять синюю накидку, расшитую кристаллами Царицы Дождя. Под накидкой на Гермии было простое белое платье, подпоясанное широкой лентой. Ноги оставались босыми. Гермия повернулась спиной к гостям и сняла маску.
Мирани отыскала в корзине Флакон Видений и протянула его Гермии. Всё это время она чувствовала на себе полный ненависти взгляд Гласительницы. Он обжигал, как огонь, как взор василиска, способный превратить человека в камень. Встретившись глазами с Гермией, Мирани и впрямь на миг окаменела. Нелепый страх захлестнул ее с головой, пригнул к земле, сковал движения. Гермия отпила глоток, надела маску, и прекрасное золотое лицо опять засияло улыбкой.
Мирани, похолодев, отступила,
Гермия прошла через площадку. Между нею и гостями от земли поднимались тонкие струйки тумана. А у ног, скрытый во тьме, разверзнулся Оракул.
Бездонный провал был полон тьмы. Из него поднимался дымок невидимых испарений, и на базальтовых краях наросла темная сернистая корка. Пропасть вела в мрачные глубины земли, в Иное Царство. Это и были уста, которыми говорил Бог. Глядя, как Гермия преклонила колени и заглянула в расселину, Мирани втайне улыбнулась под маской. Она знала: там, внизу, простирается никому не ведомая страна, где обитает тень Бога. Она полнится копиями всех земных богатств. Об этом ей рассказывал Сетис.
Вспомнив о Сетисе, Мирани сдвинула брови. Она не видела его уже несколько недель. С тех пор, как он получил повышение по службе.
«Наверное, теперь его заботят другие дела», — голос звучал легко и весело.
Мирани фыркнула.
«Думаешь, его заботит хоть что-нибудь, помимо него самого?»
Хотя она и сама понимала, что судит несправедливо.
Гермия охнула. Странные волны, пробегавшие по ее телу, утихли; она откинула голову и завизжала так дико, так свирепо, что даже Мирани вздрогнула. Купцы торопливо преклонили колени, а тот, что держал шкатулку, поклонился до земли и уткнулся лбом в базальтовую пыль.
Гласительница зашаталась и рухнула на колени. Потом закричала, пронзительно, без слов, устремив гневный вопль в черные глубины. Руки распростерлись на горячих камнях, голова опустилась. Тело билось в конвульсиях.
Мирани неслышно обернулась к гостям.
— Теперь вы должны поднести свои дары. Не подходите слишком близко. Не делайте резких движений.
Принц Джамиль бросил на нее внимательный взгляд, повернулся и сказал что-то своим спутникам на отрывистом языке. Тот, что нес шкатулку, поспешно открыл ее: воздух наполнился запахом лаванды и сандалового дерева. Принц достал дары и вышел вперед.
Он приближался к Оракулу осторожно, с нарочитой медлительностью. Опустился на колени. Расшитый жемчугом бурнус топорщился жесткими складками, драгоценная вышивка царапала по камням, нарушая тишину. В испарениях из провала ошалело плясали ночные бабочки.
Принц вытянул руки.
Мирани изумленно распахнула глаза. На широких ладонях покоился идеальный серебряный шар, отполированный сгусток красоты. Он был испещрен линиями, значками и символами, похожими на незнакомые письмена. Причудливые витые буквы, которые она не могла прочитать, складывались в короткие строчки. Шар был величиной с луну и в бледном сумеречном свете казался небесным телом, опустившимся принцу в руки. Глядя, как принц поднимает его, Мирани ощутила вес этого шара; тяжелый, литой, бесценный.
— Тебе, о Ярчайший, Император преподносит Сферу Тайн из своей древней сокровищницы.
Принц осторожно опустил ладони навстречу дымам, поднимавшимся из расселины, и с неохотой, которую разделяла и Мирани, разжал пальцы. Сфера полетела вниз, сверкнув, как падающая звезда. Из далекой глубины донесся металлический звон. И наступила тишина.
Гермия подняла голову. Она покрылась потом, говорила хрипло, с усилием.
— О чем ты спрашиваешь Оракула, принц Джамиль?
Принц присел на корточки и тихо произнес:
— Люди Жемчуга просят у Бога позволения пройти через его землю. Мы хотим послать экспедицию к Лунным горам.
Гласительница пошатнулась, зашептала какие-то бессмысленные слова. Потом прохрипела:
— С какой целью?
— В горах скрыты залежи серебряной руды. Давным-давно, еще до эпохи Архона Расселона, нашему народу было позволено добывать серебро и доставлять его на верблюдах в Порт. Работа эта опасна, пустыня безжизненна, но мы хотим повторить попытку. Мы заплатим любые пошлины, каких затребует Бог, на благо Храма и ему во славу.
Молчание.
Гермия вздрогнула, свернулась в тугой клубок, зашипела по-змеиному. Купец поднялся на ноги, отошел и стал спокойно наблюдать.
Мирани под маской холодно улыбнулась. Надо признать, Гермия была превосходной актрисой. Ее игра впечатляла. Особенно если знать, что во Флаконе Видений налито обыкновенное вино. Мирани знала, она пробовала его на вкус. Гермия тянула время, вероятно, впопыхах прикидывая, какой платы потребовать. Любой торговый договор влечет за собой огромные налоги. Въездные пошлины, взятки. Аргелин и Храм сказочно разбогатеют.
«Так чего же она ждет?»
Голос Бога был мрачен: «Уж конечно, не моих слов. Впрочем, она их уже видела. Вы все видели».
«Где?»
«Они начертаны на серебряном шаре».
Гермия приготовилась говорить. Она тряслась, обливалась потом, прическа растрепалась, золотая маска медленно поднялась, и из-под нее донесся голос, скрипучий, неузнаваемый. Она с трудом исторгала слова, как будто превозмогала боль, как будто извлекала их из немыслимой глубины.
— Я слышал. Вот что я говорю. Пустыня принадлежит мне. Она запретна. Мой гнев испепелит всякого, кто осмелится вторгнуться туда. Ибо жилы земные благословенны, Лунные горы священны. Ничья нога не ступит туда, кроме моей. Следы людские — это зло и проклятие.
От внезапного спазма Гермия содрогнулась всем телом и распростерлась на земле. На глазах у потрясенных торговцев Мирани подбежала и накинула на старшую жрицу синий плащ. Потом отвернулась, пытаясь скрыть изумление.
— Оракул сказал свое слово. Теперь вы должны уйти. Гласительнице надо восстановить силы.
Чернобородый принц умоляюще воздел руки.
— Это всё? Больше нам нечего ожидать?
— Кажется, всё ясно. Бог вам отказал.
— Но… — Принц покачал головой, с трудом сдерживая гнев. — Мы надеялись… Может быть, Бог передумает.
— Не знаю, — голос Мирани был холоден. Она вдруг возненавидела себя за то, что пришла сюда, участвует в этом представлении. Захотелось выложить без обиняков, что Бог ничего подобного не говорил, что отвечала им только Гермия. Но ей и без того грозит немало опасностей. Если гости заподозрят обман, может произойти всё что угодно. Вплоть до начала войны.