Слишком восемнадцать часов он шел по этим коридорам, постепенно спускавшимся все глубже и все дальше от земной поверхности, и все время путь его освещала та же "сила земли", так ярко сиявшая в Нагорном храме и святилище Ариасвати. Порой во время пути он слышал неопределенный шум — что-то вроде далекого грома, доносившегося из подземной глубины, порой он ясно различал за стеной коридора рокот бегущей воды: иногда этот рокот слышался над сводом, иногда, казалось, вода текла под самыми ногами. В нескольких местах приходилось перебираться через камни обрушившегося свода, а раз даже почти полчаса брести по колено в воде, переправляясь вброд через подземную реку, затопившую пол коридора. По счастью, эта река, вырвавшаяся из боковой галереи, уходила в другую такую же галерею и движение по коридору делалось снова удобным. Вообще, подземные коридоры сохранились настолько хорошо, что даже проводники электрического освещения остались целы. Благодаря этому Андрей Иванович быстро подвигался вперед, разрешая себе только короткие остановки, чтобы съесть кусок хлеба и запить его стаканом вина. Но к концу восемнадцатичасового пути он почувствовал такую усталость, что решился сделать более продолжительный привал и попробовать уснуть. Было около трех часов ночи. Он завернулся с головой в свою жреческую одежду и действительно заснул. Когда он проснулся, часы показывали всего пять, но электрическое освещение почти совсем потухло. "Сколько же я спал?" — спросил сам себя Андрей Иванович. — "Неужели более полусуток?" Дальнейший путь пришлось продолжать уже при слабом свете восковой свечи, которую для предосторожности Андрей Иванович поместил в фонарь с предохранительной сеткой. Вскоре коридор кончился и дорога пошла естественной галереей, постоянно уклонявшейся от прямого направления то вправо, то влево. Теперь над головой Андрея Ивановича вместо гладко обтесанного свода висели неправильные груды камней, которые, казалось, готовы были поминутно обрушиться. Иногда они опускались так низко, что приходилось идти нагнувшись. Часто на пути попадались поперечные трещины. Иные из них были так широки, что Андрей Иванович с большим трудом перебирался на другую сторону. Множество других галерей, перекрещивавших дорогу, сильно затрудняли путь, так что приходилось на каждом шагу отыскивать на стенах галереи три грубо высеченных стрелы, указывавшие направление, в котором следовало идти.
XXI. Над озером
Наконец галерея вывела Андрея Ивановича в обширный грот, на дне которого чернело подземное озеро. Долгая и утомительная дорога шла по узкому карнизу вдоль стены грота, почти над самой водой. Во многих местах она была так узка, что Андрею Ивановичу приходилось держаться за стену, чтобы не упасть в воду. По другую сторону грота снова начиналась галерея. Но пройдя по ней несколько десятков сажен, Андрей Иванович должен был остановиться перед неожиданным препятствием: груда камней, обрушившаяся со свода, совершенно ее засыпала. А между тем, судя по плану, всего в нескольких саженях за этою грудой камней должна быть другая, еще более обширная пещера, из которой короткая прямая галерея вела к тому гроту, где находился таинственный источник. Что было делать? Воротиться назад и затем попытаться достигнуть цели, пустившись наугад в какую-нибудь из многочисленных боковых галерей? Но после такого долгого и утомительного пути идти снова по узкому карнизу, над черным глубоким озером, едва лепясь у стены и почти на каждом шагу цепляясь за ее неровности, чтобы не упасть в воду, у Андрея Ивановича не доставало сил. Он выбрал для ночлега удобное место около самой груды камней и заснул тяжелым сном совершенно измучившегося человека.
Его разбудил чей-то голос, шепнувший ему на ухо: "поспеши"! Ему показалось даже, что чья-то рука слегка тронула его за плечо. Было ли эта наяву или только пригрезилось во сне? Он быстро зажег свой фонарь и осмотрелся кругом: но все было пусто, нигде ни малейшего следа, что здесь, кроме него, было какое-нибудь живое существо. Андрей Иванович даже добежал до начала галереи и высоко поднял над головою фонарь, осветил темные изрытые стены грота и мертвую поверхность черного озера. Все было пустынно и безжизненно — настоящее царство мертвых. Дрожь лихорадочного озноба пробежала по телу Андрея Ивановича. Это был тот трепет ужаса, который испытывал Данте, вступая в жилище смерти.
Но разбираться в ощущениях было некогда. В ушах Андрея Ивановича звучал совет доброго ангела "поспеши"! Нужно было что-нибудь предпринять. Вернувшись за вещами в глубину галереи, Андрей Иванович, прежде чем искать других путей, решил попытать счастья — пробраться через груду камней, загородивших проход. "Быть может, — думал он, — где-нибудь под самым сводом окажется не засыпанный промежуток, которым можно будет проникнуть по ту сторону галереи". Но при тщательном осмотре он убедился, что галерея засыпана доверху, и ни малейшего прохода между камнями не существует. При этом камни эти были настолько велики, что сдвинуть их с места, чтобы проложить путь через них, нечего было и думать. А между тем эта преграда, по крайней мере вверху, по всей вероятности была не толста. Находясь под самым сводом, Андрей Иванович чувствовал сильный запах того газа, о котором говорил Амрити, называя его удушающим зловонием горючей желтой земли, и который приходил сюда из соседней пещеры.
Как бы то ни было, приходилось искать другой путь. Быть может, этот путь найдется в неисследованной половине грота терявшейся в темноте по ту сторону галереи. Поэтому Андрей Иванович, оставив позади себя узкий карниз, приведший его к галерее, отправился дальше вдоль стены грота по берегу озера, усыпанному в этом месте белым песком. Этот белый песок, резко выделяясь на темном фоне базальтовых стен грота, болезненно действовал на нервы Грачева, ему казалось, что здесь на всем окружающем лежит глубокий траур.
Но белая полоска песку становилась все уже и уже и наконец совсем прекратилась. Темные воды озера подошли к самой стене грота. Осветив фонарем это место, Грачев заметил что-то вроде грубых ступеней, высеченных в скале. Оказалось, что эти ступени вели к довольно широкому карнизу, пологими уступами поднимавшемуся вверх по стене грота.
Андрей Иванович обрадовался возможности продолжать путь и смело пошел по карнизу. Сначала дорога все поднималась, но, поднявшись на значительную высоту, снова спускалась вниз и затем несколько времени шла почти на одном уровне с озером. Потом карниз зигзагами снова поднялся к своду и, загибаясь вместе со стеною грота, принял, как казалось Андрею Ивановичу, направление параллельное с засыпанной галереей. Это обстоятельство значительно его ободрило. Он был почти уверен, что именно этим путем он доберется до цели своего путешествия. Забыв усталость, с новыми силами он принялся взбираться по карнизу, но через несколько десятков сажен дорога сделалась настолько затруднительной, что в иных местах можно было подвигаться вперед только с большой опасностью. Карниз становился все уже и уже и часто так сильно наклонялся к наружной стороне, что Андрей Иванович, лепясь на страшной высоте, ежеминутно рисковал сорваться в пропасть, черневшую у него под ногами. Не раз приходило ему в голову воротиться назад и поискать другого, более удобного пути, но мысль об Ариасвати снова толкала его вперед и он все шел дальше, плотно прижимаясь к стене грота и порой освещая фонарем бездну, на дне которой чернело подземное озеро. Он сознавал, что один только неверный шаг, малейшее головокружение и он погиб, — и все-таки продолжал свой опасный путь. Но вот стена грота сделала новый поворот, теперь уже перпендикулярно к засыпанной галерее… Быть может, всего несколько минут ходьбы и этот опасный путь выведет на настоящую дорогу… Андрей Иванович торопливо сделал несколько шагов вперед и остановился в отчаянии: он стоял на высоте 200 футов над совершенно отвесным обрывом, а влево от него за поворотом тянулась совершенно гладкая стена, без всяких признаков карниза… Далеко внизу, при тусклом свете фонаря, мрачно блестела черная гладь озера, как полированная поверхность каменного угля, а на ней в виде громадной, несколько запрокинувшейся иглы, поднималась высокая и узкая скала, быть может, обломок стены, обрушившейся в озеро…