Дом на колесах находился всего метрах в двадцати от мастерской, на самом краю площадки для парковки. На приклеенной к двери скотчем ламинированной табличке заглавными буквами значилось: «ЯППИНЕН».
Дверь открыл пожилой мужчина с лицом одновременно заспанным и похмельным. Седые волосы всклокочены, в уголках глаз гной цвета сливочного масла. Хотя я находился в метре от него, в нос ударило перегаром. Измятая фланелевая рубаха выбивалась из старомодных териленовых брюк и с трудом держалась на покатых плечах.
— Яппинен? — предположил я.
— Чего надо? — спросил мужчина раздраженно и облизнул пересохшие губы. Во взгляде читался вызов.
Я показал полицейское удостоверение:
— Из криминальной полиции. Она тоже. — Я кивнул в сторону Стенман. — Вы тут живете?
— Должен же человек где-то жить. Это еще не преступление — не сообщить свой адрес. Кроме того, я тут работаю.
— Где «тут»? — спросила Стенман.
— То тут, то там… Чем разрешается заниматься на инвалидской пенсии — дворником и все такое. Если нужно, подсобляю там вон, в мастерской. Тридцать лет у меня была своя мастерская, да вот ударило по суставам… Оба колена прооперированы и спина…
— Вчера вечером вы были дома? — прервал я рассказ Яппинена о болезнях.
— Вечером дома? Наверное, был.
Взгляд старика прояснился.
— Был, теперь я точно вспомнил. Телевизор смотрел.
— Можно нам войти?
Мужчина отступил назад и уселся на видавший виды диван, на котором комом лежало постельное белье. Воняло застарелой грязью. На столе среди пустых пивных бутылок лежали остатки еды. Женская рука тут явно ничего не касалась.
— Вы не видели никого, кто вечером приезжал в мастерскую к Хамиду?
— Вечером? Да туда все время кто-нибудь приезжает. Клиенты, приятели Хамида и друзья парнишки, который у него работает. Сплошным потоком идут.
— Хамид часто задерживается по вечерам на работе?
— Да почти каждый день… Сегодня, правда, не показывался. Пара клиентов заходили спросить про него. Он не отвечал на мобильный. Вообще странно, Али — он аккуратный… А что, случилось что-нибудь, обокрали?
— Кого из посетителей автомастерской вы видели вечером? — продолжила гнуть свою линию Стенман.
— Покажите-ка еще разок ваше удостоверение. Глаза только начинают видеть.
Мужчина почти уткнулся носом в мою полицейскую карточку.
— Кафка… Как-то в шестидесятых в скупке у Кафки на Пурсимиехенкату я приобрел хорошие наручные часы. Порядочные старинные заводные часы, легендарный «Зенит» в стальном корпусе. Потом я по пьянке забыл их снять в сауне на Харьютори, они промокли и сломались, — пожаловался старик. — Не родственник?
После сотого вопроса о родственной принадлежности я уже знал, что жителям Хельсинки известны только два Кафки. Один — писатель, другой — владелец антикварного магазина.
— Нет, не родственник. Что произошло вечером?
— Почему вы не спросите прямо у Али? Он славный человек, хоть и мусульманин. Я бы не продал мастерскую какому-нибудь засранцу.
— Автомастерская раньше принадлежала вам?
— Мне, кому ж еще. Али родом из Багдада, это в Ираке. Приехал в Финляндию как беженец и много лет у меня работал. Честный человек, по-моему, отчего было не продать ему мастерскую, когда я уходил на инвалидность. Договорились, что мне можно будет держать тут этот свой дом на колесах.
Яппинен подхватил со стола бутылку, в которой оставалось еще несколько сантиметров пива, и опрокинул себе в рот.
— Вчера они поздно закончили работать… Я часов в восемь ходил на «Тебойл» прикупить сарделек, молока и немного пивка, у них еще свет горел.
— Вы заходили в мастерскую? — спросила Стенман.
— Нет.
— Вы видели Хамида или его работника?
— Вашина? Он тоже из Ирака. Не видел.
— А кого-то еще?
— Нет.
— Вы сказали, что там бывало много народу, клиенты и приятели Вашина, — напомнила Стенман.
— Я имел в виду днем, не вечером…
— Но вечером вы никого не видели?..
— Не видел.
Стенман пристально посмотрела на Яппинена. Тот взял со стола принадлежности и принялся сворачивать самокрутку.
— А машину видели?
— Там были «вольво» Али и «бэха» Вашина. Она у него всего пару недель. Каждый день покупает для нее новые висюльки. На зеркале в салоне у него навешано столько четок и игральных костей, что я удивляюсь, как он еще дорогу видит.
— Красная «БМВ»? — уточнил я.
— Да.
Оба автомобиля по-прежнему стояли во дворе. Их как раз осмотрели и теперь должны были транспортировать в полицейскую лабораторию для более подробного изучения.