Машина бесшумно, как тень, пробежала огромный аэродром, миновала ряд домов аэропорта и стала подниматься по великолепной, хорошо освещенной горной дороге, по сторонам которой росли абрикосовые, персиковые деревья и кусты цветущих роз. В горах на открытых местах виднелись дома, окруженные садами, и странные сооружения на высоких башнях в форме ромбов.
— Мощные ветросиловые установки, — сказал шофер. — Комбинация многих десятков пропеллеров-ветряков на одной раме, которая может поворачиваться по ветру.
Дорога сделала поворот, и Сугубов увидал внизу горные луга, местами напоминавшие лужайки, покрытые только что выпавшим снегом.
То были освещенные ярким лунным светом бесчисленные стада тонкорунных овец, отдыхавших в ночной прохладе. А еще ниже, от гор до горизонта, тянулась необозримая площадь сплошных культурных земель, хлопковых полей, виноградников, садов. Блестели выпрямленные русла рек, новых озер и гидропортов.
Новый поворот, и Сугубов увидел прилепившееся к скале гнездо — дом с верандой, покрытый вьющимся виноградом. К дому вела каменная лестница. Недалеко от нее был устроен лифт. Окна и веранда были ярко освещены.
Шофер подъехал к лифту.
— Дом Магомета Закирова.
— Леонид!
Из дома вышла молодая женщина в длинной белой одежде. Ее черные косы были перевиты жемчужными нитками, лицо поражало красотой.
— Иду! — крикнул мальчик.
Он убежал в дом с соколом на плече, а женщина, увидев Сугубова, выжидательно остановилась.
— Могу я видеть Магомета Закирова? — спросил Сугубов. — Он еще не спит?
— Нет, он не спит, — певучим, музыкальным голосом ответила молодая женщина. — Но вам придется подождать. Сейчас его осматривает профессор из Ленинграда.
— Профессор из Ленинграда? — воскликнул Сугубов. — Его-то мне и надо. Прошу вас немедленно провести меня к нему. Дело не терпит ни малейшего отлагательства. Я профессор Сугубов, друг профессора Лаврова.
— Пожалуйста, — спокойно и так же певуче ответила женщина.
Сугубов последовал за ней. Они вошли в комнату со сводчатым потолком, узкими окнами и нишами. Все свободное пространство возле стен было заполнено книгами и географическими картами Памира. Прямо против двери в кресле с высокой спинкой сидел высохший старичок в бухарском халате и в тюбетейке на совершенно облысевшей голове. Его бритое лицо со старчески обострившимися линиями напоминало маску Вольтера работы скульптора Гудона. Его запавшие, но еще живые глаза выражали недоумение, на губах застыла улыбка. Старик поворачивал голову то направо, то налево. За креслом, на полу лежал аппарат Лаврова для электризации мозга. Возле Закирова стоял взбешенный Лавров, по другую сторону кресла — побледневшая Нина.
— Это снова ваши проделки! — почти кричал Лавров, обращаясь к Нине. — Я вас взял в помощницы не для того, чтобы вы мешали мне работать.
Нина заметила в дверях молодую женщину и Сугубова, вскрикнула и бросилась к ним навстречу, как бы ища защиты. Лицо ее сразу порозовело. Она быстро шепнула на ухо Сугубову:
— Я испортила аппарат, чтобы Лавров не смог произвести опыта.
— И хорошо сделали, — вслух сказал Сугубов.
Он решительно шагнул к Лаврову, который недружелюбно смотрел на незваного гостя.
— Товарищ Закиров… — Сугубов поклонился старику. — Простите, что побеспокоил вас…
— Пожалуйста! Пожалуйста, пожалуйста! — Старик закивал головой, как китайская статуэтка, и все лицо его расплылось в улыбке. — Мой дом — ваш дом…
— У меня совершенно неотложное дело к Ивану Александровичу Лаврову.
— Пожалуйста! Пожалуйста! — вновь закивал головой Закиров. — Значит, лечение на сегодня откладывается? — спросил он и, обратившись к Сугубову, продолжал: — У меня с памятью что-то неладно. Обедал я сегодня или не обедал?
Полная луна осветила ледники. Внизу горел огнями Солнечный город. Из городского сада доносилась музыка.
— Нет, нет и нет! — волновался Лавров. — Глупости и чепуха. Я совершенно здоров.
— Но поймите, Иван Александрович, — убеждал его Сугубов. — Вы сами врач…
— О, я понимаю. Я все понимаю! — воскликнул Лавров. — Вижу вас насквозь. Вы просто завидуете мне!
При этих словах Сугубов выпрямился, лицо его нахмурилось, но он тотчас сдержал себя и добродушно улыбнулся. Это, по-видимому, еще более рассердило Лаврова.
— Да, да. Вы только прикидываетесь моим другом. Вы и ваша сообщница Нина, которая шпионит за мною и срывает мою работу, хотите скомпрометировать мой новый метод лечения.
Но чем больше горячился Лавров, чем больше говорил он обидных, оскорбительных слов, тем спокойнее становился Сугубов. Его движения стали скупыми, сдержанными, он даже понизил голос, когда обратился к Лаврову: