При этом он и не подозревал, насколько несбыточны эти планы — в тогдашней Палестине еще не было ни одного университета и учиться на врача там было попросту негде.
Лишь в феврале 1922 года Самуил и Вера Шейнерман вместе с еще несколькими десятками новых репатриантов сошли на берег в яффском порту.
Вскоре Самуил, реализуя первую часть своего жизненного плана, продолжил учебу на агронома в сельскохозяйственной школе «Микве Исраэль». В течение года, который потребовался ему для получения диплома, молодая семья едва сводила концы с концами, нередко и попросту голодала. Если Самуила в такие дни одолевала хандра, и он ходил по дому мрачнее тучи, то Вера, напротив, неожиданно стоически переносила все испытания. Она не только ни разу в чем-либо не упрекнула мужа, но и, наоборот, пыталась всячески поддержать его, напоминая Самуилу его собственные слова о том, как здорово они заживут, как только он станет агрономом.
Наконец, пришел день, когда выпускникам школы «Микве Исраэль» 1923 года торжественно вручили дипломы и пожелали успехов на профессиональном поприще. Агрономы действительно были нужны во многих местах тогдашней Палестины, но когда Самуилу Шейнерману предложили работу в кибуце, он наотрез отказался. Он прекрасно сознавал, какую огромную роль играют кибуцы в освоении и закреплении евреев на их исконных землях, но жизнь в сельскохозяйственной коммуне с ее одержимыми коммунистическими идеями обитателями, с общей прачечной, столовой и баней, с равным распределением доходов и прочими прелестями коммунально-коммунистического быта была совсем не для него. Денег же для того, чтобы купить участок земли и построить дом, у Шейнерманов не было. Конечно, можно было бы написать унизительное письмо с просьбой о помощи отцу Веры, но эту мысль супруги отвергли почти сразу же, как только она у них появилась.
В результате у Шейнерманов не осталось никакого иного выхода, кроме как принять предложение руководства ишува и направиться в долину Шарон — в расположенный в 30 километрах от стремительно превращавшегося в большой, современный город Тель-Авива и в 4 километрах от нового поселения Кфар-Саба (что в переводе с иврита означает «деревня дедушки») поселок Кфар-Малал.
— Всего тридцать километров от Тель-Авива — это же ерунда! — убеждал Веру, и — может быть, прежде всего — самого себя Самуил Шейнерман. — Мы с тобой, как минимум, раз в месяц будем ездить в Тель-Авив. Будем регулярно посещать театр, до спектакля прогуляемся по городу, потом посидим в кафе… А там, глядишь, в новом университете в Иерусалиме откроется медицинский факультет и ты сможешь закончить образование!
Но чем дольше тащилась телега по бездорожью вдоль выжженной солнцем пустынной земли, тем больше Вера Шейнерман понимала, что ее муж тешит себя очередными иллюзиями: тридцать километров в этих краях были дистанцией поистине гигантского размера — выехав из Тель-Авива в полдень, Шейнерманы добрались до места только к вечеру.
Кфар-Малал оказался крошечным поселком, в котором жило всего несколько десятков семей, вдобавок ко всему окруженный со всех сторон арабскими деревнями. Назван он был так по инициалам одного из провозвестников сионистского движения Моше-Лейба Лиленблюма.
Рассказ секретаря поселка о том, что его жители однажды уже пережили погром, который устроили соседи арабы и в ходе которого было убито несколько человек, оптимизма не прибавил.
Но по-настоящему у Шейнерманов испортилось настроение, когда тот же секретарь секретарь показал выделенный им участок земли. Расположенный в ложбине между двумя холмами, он представлял собой несколько десятин высохшей, усеянной камнями почвы и вдобавок ко всему был расположен в нескольких километрах от ближайшего колодца. Любой опытный крестьянин, бросив взгляд на эту землю, сказал бы, что на ней не могут расти даже сорняки. Но Самуил Шейнерман был человеком упрямым. К тому же он верил, что Эрец Исраэль — древняя земля Израиля — лишь выглядит бесплодной, отказываясь что-либо рожать для тех, кто пришел на нее как завоеватель. Однако стоит только вернуться ее прежним хозяевам, и она снова превратиться в ту самую землю, текущую молоком и медом, о которой говорится в Библии. И на следующее утро Вера и Самуил Шейнерманы вышли на свой участок убирать лежащие на нем мириады мелких и крупных камней. После того, как земля была очищена от камней и проведены все необходимые ирригационные работы, Шейнерман посадил на своем участке невиданные прежде в Палестине мандарины и авокадо, семена которых он выписал из-за границы. Спустя еще несколько лет на месте каменистой пустыни стараниями Шейнерманов расцвел прекрасный сад, в котором, помимо мандаринов и авокадо, росли еще и апельсины с бананами.