В итоге с точкой зрения Арика согласились только командующий ВВС Мордехай Ход и командующий бронетанковыми войсками Исраэль Таль, зато о ведущихся Ариком за его спиной разговорах стало известно Бар-Леву.
Конфликт между ними достиг своего пика в апреле 1969 года, когда было закончено строительство второго этапа «линии Бар-Лева» и в честь этого события в генштабе устроили нечто среднее между дружеской вечеринкой и рабочей конференцией. Выступавшие на ней офицеры говорили о завершении еще одного, чрезвычайно важного этапа в укреплении обороны страны, велеречиво рассуждали о том, что, вне сомнения, линия Бар-Лева — это важное достижение израильской военной и строительной мысли, желали начальнику генштаба дальнейших успехов в предпринятом им начинании и т. д. Взяв слово, расчувствовавшийся Хаим Бар-Лев поблагодарил всех собравшихся за теплые высказывания в свой адрес, пообещал и дальше преданно служить еврейской родине, а затем упомянул «некоторых офицеров», которые, вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, плетут интриги и пытаются с помощью прессы вынести чисто профессиональные вопросы на широкое общественное обсуждение.
Сразу после того, как Бар-Лев закончил говорить, Шарон поднялся со своего места с налитым кровью лицом.
— Я хочу заметить, что если кто-то и виноват в том, что обсуждение профессиональных вопросов выплеснулось на страницы прессы, то только нынешний начальник генштаба, — начал Арик. — Не желая прислушиваться к чужому мнению, не извлекая никакого опыта из истории других стран, он упорно продолжает реализовывать свою, глубоко ошибочную идею, за которую мы уже заплатили человеческими жизнями, и еще втрое, если не вдесятеро заплатим в будущем. Профессиональная слепота и косность начгенштаба и тех, кто его поддерживает, очень дорого обойдется стране!
Обычно сдержанный, интеллигентный Бар-Лев после этих слов встал со своего кресла бледный от ярости и со сжатыми от ненависти кулаками.
— Вы посмотрите, кто это говорит! — сказал он. — Лично я не припомню более провальных операций, чем те, которые проводил ты, Арик, в Калькилии и Митле! Никогда ни до, ни после этого наша армия не несла столько совершенно ненужных потерь, как в тех сражениях. И я не помню, чтобы после этих провалов последовали какие-либо серьезные выводы в твой адрес. Ну, конечно, у тебя же тогда был очень высокий покровитель! Но если у кого-то и есть право на то, чтобы критиковать меня, то не у тебя, Арик! И того, что сейчас все присутствующие здесь наши товарищи своим молчанием поддерживают меня и осуждают тебя, мне достаточно!
В конце концов офицерам генштаба удалось развести Шарона и Бар-Лева в стороны и вернуться к обсуждению текущих вопросов, не подозревая, что этой словесной баталией между двумя генералами ничего не кончилось — напротив, все только начинается. Шарону удалось убедить минстра обороны Моше Даяна организовать специальное заседание генштаба, посвященное целесообразности линии Бар-Лева. Так как именно в те дни обстановка на египетской границе стала особенно напряженной и бункеры явно не оправдывали возложенных на них надежд, Даян согласился провести такое обсуждение.
Однако уже в начале этого заседания командующий Южным округом генерал Шайке Габиш в своем выступлении, по сути дела, повторил все обвинения Бар-Лева в адрес Шарона. Габиш говорил о том, что генерал Шарон своими интригами только мешает нормальной работе генштаба и армии в целом, одновременно запустив работу вверенного ему отдела, и было бы неплохо, если бы он вернулся к исполнению своих прямых обязанностей.
— Я думал, что мы собрались здесь для того, чтобы обсуждать важные стратегические вопросы, а не мою скромную персону! — сказал Шарон, поднимаясь с места. — Но если вы решили устроить здесь «товарищеский суд», то у меня нет никакого желания участвовать в этом фарсе!
— Сядь, Арик, — сказал Даян. — Мы действительно собрались, чтобы выслушать все точки зрения и, прежде всего, твою. Но все мы здесь давно знаем друг друга, и тебе не стоит обижаться на своих товарищей…
— Я понял, что мне просто не стоит здесь больше оставаться! — бросил Шарон.
— И все-таки я попрошу тебя сесть, — повторил Даян, ужесточая нотки в голосе. — Здесь не кабак, а заседание генштаба, и у тебя нет никакого права встать и уйти, когда тебе хочется!
Шарон действительно сел на место, а Габиш продолжил свое выступление в прежнем духе.
— Я имею в виду, — сказал он, — что у начальника отдела боевой подготовки есть четкий круг обязанностей, но в их число не входит обсуждение решений начальника генштаба…