Обращение встретило полное понимание, и марамуки Общества Справедливости и Равенства преисполнились убеждением в очередной правоте действий Свойнины. Набег был неожиданным, и потому достаточно эффективным, и некоторое количество апельсинов действительно было отхвачено, а ещё какая-то часть растоптана в драке. Но сознательные участники Общества Справедливости и Равенства понимали, что те, кто называют этот акт агрессией, заблуждаются, ибо на самом деле агрессии не было. Было возвращение того, что им принадлежало по праву. Однако врага, как и следовало ожидать, не удовлетворило такое объяснение, и он имел по этому случаю своё мнение. В рамках последнего он имел право на ответный набег, который в скором времени и предпринял, в результате чего ещё некоторая часть апельсинов опять бессмысленно растоптана, и ещё какая-то отнята назад врагом. И тогда Верховный Общества Справедливости и Равенства обратился с речью к своим членам общества:
- Мы живём в трудные времена, и нашему Обществу необходима защита. И вам очень повезло, что у вас есть я. Я организую для её вас. За это вы, конечно, будете мне будете платить налоги. А кто не будет платить, тот будет наказан, ибо своим нежеланием платить он подвергает всё Общество опасности!
Так было организована боевая команда, которая была готова по первому вызову броситься в драку с внешним врагом за защиту интересов Свойнины. Для её содержания был введён налог в виде апельсинов и корок. Налог взимался со всех после деления апельсинов и со всех заработанных марамуками долек, и шёл на оплату содержания команды. Высшие командиры в команде получали апельсины, младшие дольки, а рядовые бойцы - корки. Верховный же за всю работу по организации и поддержании в порядке обороны верховный назначил себе лично оплату сто апельсинов. Название команда получила Регулярная Оборонная. Регулярная, потому, что существовать она должна было всегда, а оборонная - потому, что Общество их мирное, и никогда не будет использовать свои силы для нападения.
Реакция общественности была неоднозначной. С одной стороны, иметь боевую команду, заставляющую врага хорошенько подумать, прежде, чем нападать, увеличивало спокойствие и вызывало гордость за своё Общество. С другой, платить такой налог не хотелось членам общества, и без того не богатых апельсинами. Впрочем, тех, кто служили в этом войске, последний вопрос не особо волновал, т.к. платили не они, а им. А тех, кто командовал, вообще наоборот, очень устраивало, т.к. они получили за это не корки, а апельсины.
По мере того, как шло время, а новых сражений не было, недовольство начало нарастать. Появились люди, которые стали возмущаться на тему, зачем им такой высокий налог. Не является ли трата на Оборонную Команду нерентабельной, ибо тратит больше, чем стоит сам риск лишиться какой то части апельсинов в случае нападения врага? Тогда Верховный стал громко заявлять (чтобы враги слышали), что их последний набег безнаказанным не останется. Затем собирал войско у границы с их территорией, и стал проводить масштабное учение по отражению возможного нападения. Враги очень пристально наблюдали за этим, ожидая нового нападения, на всякий случай, собравшись у границы в полной боеготовности. Верховный показал на них пальцем ,и сказал:
- Вот они - враги, которые готовятся на нас напасть!
После этого пацифистское настроение на время поубавилось. Как было выяснено в последствии, вражье войско тоже было сделано регулярным и тоже названо оборонным, что в очередной раз убеждало в глупости врага. Ведь если у Общества Справедливости и Равенства нет нападающего войска, то зачем его врагам оборонительное, если нападать на них никто не будет? Впрочем, непонятно это было лишь простым марамукам; более сознательные же классы объясняли, что враги пытаются хитрить, приготовив команду для нападения, и назвав её оборонной для усыпления внимания. Хотя сам факт непонимания врагами того, что этот трюк не пройдёт, тоже говорил об их глупости. Поэтому эклектическое мнение общественности сошлось в общем выводе, что враги - идиоты, и на этом вопрос был исчерпан.
Когда на смену Верховному пришёл приемник, то первое, что он сделал, это увеличил войско и налоги на его содержание. Лично ему при новом порядке полагалось уже двести апельсинов. Тема недовольства снова набрала прежнее напряжение. Тогда он предпринял учения у границы, и красовался перед врагом превосходящим его по силе войском. А на следующий день разведка доложила, что враг тоже увеличил своё войско и теперь у границы проводит свои учения. Заняв оборонительную позицию на границе, Общество Справедливости и Равенства могло воочию наблюдать новую вражескую мощь, и новый Верховный не упустил случая заявить о необходимости поддержания мер безопасности на должном уровне. А контингент командиров войска в такт ему вторил, что ни о каком сокращении и речи быть не может. Их подчинённые повторяли хором за своими командирами, и радовались увеличению дотаций.
Когда на смену нынешнему верховному пришёл новый приемник, он установил новый лимит войска и новую оплату себе в размере триста апельсинов. И на сей раз возмущение было таковым, что никакие заявления не помогали, чтобы заставить неразумных марамуков понять всю необходимость поддержания новых мер безопасности на таком высоком уровне. И никакие учения не могли поднять боевой дух настолько, чтобы заставить всех безропотно в очередной раз ещё туже затянуть пояса. Появился даже отдельный контингент марамуков, которые организовали движение "Против налогов - против войны!".
Основная идея движения "против налогов" была в том, что надо убавить налоги, и убавятся войны, и убавятся растоптанные апельсины. Но их оппоненты, наоборот, заявляли, что враг только этого и добивается, и уменьшение войска приведёт к увеличению нападений врага и увеличению процента его побед, а, следовательно, ослабление обороны ведёт к увеличению награбленных и растоптанным им апельсинов. И поскольку участники движения "против налогов" были теми же самыми марамуками, которые не умели считать, подкрепить свои утверждения заявления математическими доводами они не могли, а потому вынуждены были ограничиваться лишь голословными эмоциями. Впрочем, даже если бы и могли, это вряд ли что-нибудь изменило, ибо в правовом Обществе не практиковалось прислушиваться к доводам оппонента, если они идут в разрез с интересами слушающего. Таким образом, участники движения могли рассчитывать лишь на поддержку тех, кто без доказательств готов был с ходу согласиться с их постулатами. Что делало их позицию весьма невыгодной, так как. любой не желающий с ними соглашаться мог ссылаться на бездоказательность их доводов.
Тем не менее, напряжение в Обществе Справедливости и Равенства продолжало оставаться критическим, ибо некоторые марамуки никак не хотели понять, что более дальновидному Верховному виднее, как и на что правильно тратить апельсины. И, неизвестно, чем бы это закончилось, если бы в этот момент во время учений не случился бы конфликт между командами противостоящих обществ. Как выяснилось, подлые враги в очередной раз нарушили какой-то пункт межобщественного Договора об одновременном проведении учений без создания помех друг другу. В результате чего защитники Общества Справедливости и Равенства должны были вынуждены применить силу, чтобы отстоять принципы и суверенитет своего Общества. В ответ на вынужденное применение силы враги ответили необоснованной агрессией, что спровоцировало долгую и затяжную войну между оборонительной командной Общества Справедливости и Равенства и подлым агрессором.
На протяжении всех боевых действий фронт несколько раз смещался из стороны в сторону от установленной границы, в конце чего так и остановился примерно на прежней её линии, а режим боевых действий сменился шатким перемирием. А память об этой самой длинной войне надолго стала важным аргументом в руках сторонников сильной оборонной политики, причём не только в рядах Общества Справедливости и Равенства, но и в рядах общества Активности и Порядочности, где аналогичное движение против налогов тоже имело место.