А главное – у обоих в руках были копья. Поначалу они держали их вертикально, словно знамена, но понемногу опускали, явно устремляя острия к Эйхгорну.
Тот не делал попыток удрать. Он сразу прикинул примерную скорость верховых, сопоставил ее с максимальной, которую мог развить сам, оценил расстояние до леса и сделал вывод, что убежать не получится. А значит, и незачем зря тратить силы.
Вместо этого Эйхгорн размеренно говорил в диктофон:
– На ум приходят два возможных объяснения – реалистическое и фантастическое. Реалистическое – передо мной историческая реконструкция или средневековый фестиваль. Фантастическое – пройдя через кротовину, я переместился не в пространстве, а во времени. Полагаю, через минуту-другую я выясню, какая из гипотез справедлива.
Всадники, которых пастух назвал «королевскими егерями», тем временем подъехали к Эйхгорну и безо всяких разговоров принялись тыкать его тупыми концами копий. Не всерьез, не с целью ранить, а так, как ребенок тыкает палочкой дохлую гусеницу. Видимо, им было любопытно, что это за нелепое существо.
В окружении всех этих ряженых нормально одетый человек и в самом деле смотрелся чертовски странно.
А Эйхгорн просто стоял со своим диктофоном, и взгляд у него был снулый. Казалось, что ему безразлично происходящее. Однако на деле он внимательно изучал ситуацию, подмечая каждую мелочь.
Например, часы. Его внимание сразу привлекли часы на запястье егеря постарше. Вроде бы явный признак современного мира – в Средневековье подобных точно не носили. Но с другой стороны – это были вовсе не механические и тем более не электронные часы, а… солнечные. Крохотные солнечные часы – с циферблатом, маленьким отвесом и шнурком-гномоном. Эйхгорн слышал о таких – если держать их в правильном положении, время определяется с точностью до четверти часа.
– Не подскажете, сколько времени? – вежливо поинтересовался Эйхгорн. Ему захотелось взглянуть, как этим устройством пользуются.
– Третья четверть первого рассветного, – ответил егерь, на мгновение поставив руку горизонтально.
Эйхгорну это ничего не сказало. А еще ему надоели легкие, но все же чувствительные тычки копьями. С тупого конца они не опаснее швабр, но все равно как-то неприятно.
Но когда он осторожно отступил на шаг, копья сразу взметнулись к лицу. И на сей раз то были острые концы – на совесть заточенные! Егеря перевернули свое оружие с какой-то даже неправдоподобной скоростью.
Глядели они при этом без злобы, но с подозрением, сильно напоминая гаишников на трассе.
– Галко, это знакомец твой, что ли? – спросил егерь у пастуха.
– Не, – мотнул головой тот. – Не знаю его.
– А откуда взялся тут?
– Да вродь из леса вышел. Но я не видал.
– Не видал?..
– Не видал. Только если не из леса – так откуда же? Тут рядом-то только лес, а дорога-то – она вон, дорога, в другой стороне совсем.
– Ага. Из леса, значит.
– Товарищи, господа, офицеры, не знаю как к вам правильно обращаться… я, если что, сам могу за себя ответить, – подал голос Эйхгорн. – Спросите у меня самого, кто я такой.
– Ага, – медленно кивнул егерь. – Точно, можно ж так. Ты кто такой?
Эйхгорн вздохнул. Идиоты. Куда ни плюнь, везде идиоты. Человеческая глупость всегда его огорчала, но он ничего не мог с ней поделать.
– Где я нахожусь? – устало спросил он.
– А ты находишься на коровьем пастбище, – участливо ответил егерь. – Сам-то не видишь, что ли? Так вроде и очки носишь – не слепой, значит.
– Уточняю свой вопрос. Как называется этот город?
– Альбруин еще вчера назывался, – ответил егерь, переглянувшись с напарником. – Заплутал, что ли? Ну это случается. Откуда сам будешь? Куда идешь?
– Альбруин… – пробормотал Эйхгорн. Название было для него пустым звуком. – А… страна как называется?
– Так Парибул, – без малейшего удивления сказал егерь. – В самом деле заплутал, что ли? Куда идешь-то, говорю!
– А число сегодня какое? – продолжал выпытывать Эйхгорн. – День, месяц?
– Бархатный Ястреб, – недобро ответил егерь.
– Бархатный… Ястреб?.. – недоуменно переспросил Эйхгорн. – А-а… а год какой?
– Год?.. Ты не знаешь, какой сейчас год?.. Кто вы вообще такой, сударь? – уже совсем холодно спросил егерь, почему-то переходя на «вы». – Потрудитесь-ка объяснить, да поживее.
– Никто, – на автомате сказал Эйхгорн, переваривая информацию. – Я никто. Обычный человек.