- Линнеска, ну пойми, ну я же не мог тебя своей волей-то выпустить, ну пойми, я же не могу, мне же влетит, пойми, мало ли что там, ну эдил же орать начнет, ты же сама, ну пойми, Линнеска...
Эта обратно тоже не вернулась. Стражники же явились и в третий раз, вытащили из клетки Вигальха – уже без малейшей почтительности – и поволокли под локотки. Пожилой сердито сказал ему:
- Все, родной, хватит казенную солому пролеживать. Получишь пятнадцать палок, и больше чтоб я тебя тут не видел.
- Хе-хе, - только и ответил браконьер. – Бывай, халат!
Теперь Эйхгорн остался один. И на сей раз стражники не спешили возвращаться. Прошло уже больше часа, а за дверью было тихо.
Развлечься было абсолютно нечем. Смартфон Эйхгорн не трогал – заряд аккумулятора снизился уже до сорока процентов, а к розетке доступа в ближайшее время не предвидится. В рюкзаке лежит внешний аккумулятор, но рюкзак отобрали. Так что лучше поберечь прибору энергию – может пригодиться для чего-нибудь поважнее, чем утоление скуки.
Но информационный голод мучил уже не на шутку. Мозг настойчиво требовал работы – а работы для него здесь не было.
Значит, опять придется заниматься бессмысленными вычислениями.
Сначала Эйхгорн измерил площадь своей камеры – пятьсот шестнадцать квадратных сантиметров. Вместо линейки он пользовался собственными ступнями, пальцами и фалангами – все размеры своего тела Эйхгорн знал наизусть. Видно было, правда, плохо – темница освещалась только двумя чадящими факелами, - но Эйхгорн справился.
Потом он взялся измерять объем, но с ним оказалось потруднее. Рост Эйхгорна – сто семьдесят пять сантиметров. С поднятыми вверх руками – двести тридцать. Однако до потолка оставалось еще сантиметров семьдесят, и измерить этот остаток точно не удавалось. Эйхгорн просто не мог туда вскарабкаться – прутья слишком гладкие и скользкие. И у него не было никакой палки или иного достаточно длинного предмета.
В конце концов Эйхгорн прибег к окольным методам. Стена была кирпичной – он измерил один кирпич, сосчитал их количество, и таким образом узнал высоту камеры – триста два сантиметра. Но все равно остался недоволен – растворные швы имели разную толщину, так что результат получался приблизительный.
Эйхгорн не любил приблизительные результаты. Понятно, что далеко не всегда возможно получить точный результат, но все эти «плюс-минус сто километров» его раздражали. По этой самой причине он терпеть не мог иррациональные числа.
Если верить легенде, Пифагор приказал утопить ученика, который доказал, что корень из двух невозможно выразить рациональным числом. Эйхгорн до таких крайностей не доходил, но иррациональные числа ему тоже не нравились.
Особенно он не любил число пи. Он всегда считал его ужасно неаккуратным. Ему казалось, что было бы гораздо лучше, если бы оно равнялось трем. Или хотя бы просто было рациональным. Это упростило бы массу разных вещей.
Но математика – не знающая жалости тварь...
Впервые Эйхгорн столкнулся с числом пи еще в семь лет, когда захотел выяснить отношение длины окружности к ее диаметру. Он начертил циркулем круг, измерил ниткой длину окружности, измерил линейкой диаметр – и разделил одно на другое. Так он самостоятельно получил число пи – оно было равно 3,128125.
В том возрасте Эйхгорн еще не знал о такой штуке, как погрешность измерения.
Когда наконец стражники пришли и за ним, Эйхгорн пересчитывал кирпичи. Он так увлекся этим, что не среагировал на открывшуюся дверь. Стражник взял его за плечо, но Эйхгорн только раздраженно поморщился.
- Секунду!.. – попросил он. – Секунду!.. сто сорок шесть, сто сорок семь... сто сорок восемь!
- Чего сто сорок восемь? – не понял стражник.
- Кирпичей.
- Ты что, считал кирпичи?.. – озадаченно моргнул стражник. – Ты что, сумасшедший?..
- Нет, просто арифмоман, - неохотно признался Эйхгорн.
- Арифмомант?.. – недослышал стражник. – Это что, вроде некроманта?.. Магия такая?
- Ага, магия чисел, - саркастично хмыкнул Эйхгорн.
- Так вы волшебник, мэтр?.. – удивился другой стражник. – А зачем же обычным человеком назвались?..
Эйхгорн задумчиво посмотрел на этих двоих. Выражения их лиц заметно изменились. И на «вы» перешли как-то очень резко. Похоже, народ здесь суеверный.
Может, и в самом деле выдать себя за волшебника?
- Ладно, волшебник или не волшебник, а порядок для всех один, - дернул Эйхгорна из камеры первый стражник. – Эдил разберется.
Эйхгорн тоже решил, что общаться лучше сразу с начальством, потому на время смолк. Его вывели из темницы и доставили на второй этаж, в небольшой, по-спартански обставленный кабинет. Голые кирпичные стены, замкнутый на тяжелый замок сундук, распахнутое настежь окно и стоящий возле него стол. Из предметов на нем были только чернильница с разлохмаченным пером, похожая на конторскую тетрадь и белый цветок в горшке. Его стебель странным образом изгибался почти под прямым углом.