Посему и не будем их умножать – обойдемся без долгих и нудных определений, ограничившись констатацией того факта, что матриархат, по Баховену и его не всегда последовательным последователям, в том числе Энгельсу, это социальная система, где главенствует женщина, которая и кормилица, и хранительница огня, и охранительница рода; патриархальное ж общество определяют высокомерные мужланы.
Матриархально-патриархальная теория превратилась едва ли не в аксиому, да и осталась бы таковой, если б не масштабное вливание этнографических и археологических открытий в последние десятилетия – полувека или чуть более, когда вдруг обнаружилось, что в архаичных обществах «половые группировки» далеко не всегда грызлись между собой, оспаривая влияние, первенство и власть, а очень часто вполне мирно делили все вышеперечисленное.
И возникла гипотеза о возможном существовании древнейшего общества, основанного на иных традициях. Кажется, первой эту гипотезу предложила неистовая феминистка Риана Эйслер, в своей книге «Кубок и клинок» изложившая оригинальный взгляд на суть архаичного общества. По мнению Эйслер – ох уж этот несносный феминизм! – на определенной стадии развития имели место равные отношения между мужчинами и женщинами без превосходства какого-то из полов, то есть без всяких там матриархатов и патриархатов. Эйслер нарекла означенную социальную структуру, вернее, равносоциальные отношения полов гиланией; сторонники теории первобытного равенства полов порой используют и другой термин – партнерство.
Партнерское общество представляется почти идеальным. Для него были характерны: 1) максимально вообразимая гармония – внутренняя и с внешним миром, оплодотворенная почитанием Великой Матери; 2) умеренное потребление, без материальных излишков, а следовательно, интенсивного производства, перераспределения и связанных с последним конфликтов, какие приводят к возникновению иерархии; 3) коллективизм и практическое отсутствие связанных с индивидуализмом героизма и вождизма.
Так и хочется воспеть это странное общество, подобного которому человек не знал ни до, ни после. На смену испуганному, кровожадному дикарю пришел мудрый, уравновешенный, верящий в свою силу человек. Ушли в небытие раздоры между сородичами и конфликты между племенами. На бесконечных просторах степей мирно соседствовали стада диких быков и люди, постепенно находившие общий язык с этими быками.
То было время, когда человек пришел в согласие не только с миром, но и с самим собой. Именно в это время люди стали заботиться не только об отпрысках – своем будущем, но и о предках – прошлом, хотя не сознавали ни значимость прошлого, ни суть будущего, живя в бесконечном настоящем; человек приобрел свойство, действительно возводящее его на вершину биологической пирамиды, – человеколюбие. «Гиланические» люди создали новую систему общественных отношений, где женщина заняла достойное место в племенной иерархии. Мужчина научился ценить женщину, но вовсе не потому, что женщина-мать обеспечивала целостность рода. Просто гармония человека с природой подразумевала и гармонию в отношении полов.
Довольно сомнительно утверждение о повсеместном распространении партнерского общества. Но, исходя из принципа подобия, резонно предположить, что на определенной стадии гилания была присуща каждой культуре. Наиболее выразительно и широко она – это заслуга многочисленных и масштабных раскопок – представлена в Европе. Подробный анализ этого общества дала наша бывшая соотечественница Мария Гимбутас, виднейший популяризатор гиланической теории. На основании поистине громадного количества обработанных данных она написала ряд работ, посвященных партнерскому обществу, наиболее значимая из которых – «Цивилизация Великой Богини», рассматривающая генезис неолита и энеолита в Европе.
Вкратце: на протяжении без малого пяти тысячелетий – с VIII по III до н.э., до появления индоевропейцев, – последовательно сменяя друг друга, на территории Европы процветали гиланические цивилизации: Сескло и Старчево, Караново и Бюкк, Бутмир и Винча, Тиса и Лендель, Петрешти и Кукутенская, воронковидных кубов и мальтийская, Шасе и Кортайо и прочая, прочая, прочая.
В чем-то отличаясь одна от другой, они имели и множественные схожие черты. Предположительно – что условно подтверждается материалами захоронений – не было преобладания ни одного из полов – ни матриархального, ни патриархального. При отсутствии стремления к превосходству – что, в общем-то, сомнительно! – не было основания ни для серьезных распрей, ни уж тем более кровавых конфликтов, о чем свидетельствуют материалы археологических раскопок, как-то: отсутствие в мужских захоронениях оружия – одни лишь орудия труда, отсутствие на обнаруженных останках следов ранений, отсутствие серьезных защитных сооружений.