— У тебя еще Ива есть, — я махнула на притаившегося за косяком аладара. — Думаешь, тебя там не видно?
— Тебе видно, — согласился Ива, выходя из своего укрытия. — Ты знаешь, сколько я уже терплю его с этим чудом техники? Задали ему! Ему неделю назад задали, а он все до сих пор бегает и все картинит!
— Увлекся! — рассмеялась я. — Может, он великим картинщиком станет!
— Станет, как же! — скептически пошевелил ушами Ива.
— А давайте, я вас вместе щелкну! — оживился Лехо.
— Нет уж, лучше я вас.
— Давай, — тут же согласился Лехо. — А потом я вас!
— Хорошо, — кивнул Ива, поскорее забирая у него картинограф.
А мне что? Я люблю картиниться, а особенно с кем-нибудь. Мы покривлялись перед объективом еще и вместе с Лехо.
— Все, теперь твоя очередь! — сказал Лехо, забирая картинограф.
— Не-э-э-э! — протянул Ива и отошел подальше.
— Как это! Ты обещал!
— Это была шутка.
— Ива!
— Я все равно жутко на картинках получаюсь, — Ива сделал еще пару шагов назад.
— Тогда не надо было обещать, — резонно заметила я.
— А он тогда бы не отстал, — развел руками Ива.
— А что, теперь отстанет, раз ты его обманул?
— Ива, ты обещал!
— Не-э-э.
— Сейчас, погоди.
Я поймала ускользающего аладара за руку.
— Пошли выполнять обещание.
— Нет! — Ива попытался удрать, я не дала. — Шелгэ!
— Ива!
Лехо хихикнул.
— Снимай, пока есть возможность!
Мальчик поскорее щелкнул затвором.
— Ахтран! Все теперь?
— Нет, — спокойно сказала я.
— И что еще?
— Пара кадров, а то и штук пяток.
— Сколько-о?
Пока Ива переваривал полученную информацию, я перевела его в центр комнаты и поставила там.
— Как ты хочешь, чтобы мы встали? — спросила я.
Лехо воодушевился.
— У-у-у, — через пять кадров взвыл Ива. — Ну хва-а-атит, уже!
— Еще три ниши осталось.
— Это издевательство!
— Ага, ты над нами издеваешься! На каждый кадр по десять минут тратить приходится!
— ВСЕ! — Ива рванул в сторону двери, я, поймав его за руку, в обратную сторону.
Вот теперь я поняла, как он все сшибает, и очень удивилась, как он постоянно не падает. Я тут же потеряла равновесие и упала на подвернувшийся под колени диван, Ива — следом. И как он с такой инерцией вообще умудряется двигаться! Зачем я его дергала?
— Да что же ты такой неповоротливый! — ужаснулась я, спихивая его с себя и принимая сидячее положение на диване. Ива так и остался лежать на нем, только повернулся на спину, и теперь безуспешно пытался вытащить из-под себя руку.
— Кхххх, — прыснула я и расхохоталась в голос.
— Чего смешного? — насупился Ива.
Я подпихнула его в спину, руку он тут же вытащил, а сам плюхнулся обратно, причем голову на сей раз положил мне на колени. Я хохотала, как безумная. Ох ты господи, и откуда же у меня в группе такие проворные аладары-то взялись, если на свете живут такие вот чуда!
— И ничего смешного, — обиделся Ива.
Я из спортивного интереса придержала его, он так и не смог подняться.
— Шелгэ! — гневно воскликнул Ива.
— Ик… хи… и-и-и, ха-ха-ха-ха-ха, — прорвало Лехо, который до того никак не мог просмеяться, и лишь сгибался все ниже, видя все происходящее на диване, даже про картинограф забыл.
— Да, ахтран, дай мне встать!
— Возьми! — я уже не держала, только смеялась.
— Нет, погоди! — воскликнул Лехо. — Подожди, я скартиню!
— Ну уж нет! — Ива решительно рванулся что бы встать.
Я в последний момент поймала его за плечо и вернула на место.
— ШЕЛГЭ!
Я хихикала.
— Да, Шелгэ, что ли!
Я погрозила ему пальцем, хихикая и глядя на него сверху вниз, он поймал мою руку и на всякий случай не стал отпускать. Ну теперь он точно не встанет, если меня не отпустит.
— Ну ты…
Я щелкнула его по носу и тихонько дернула за ухо.
— ЭЙ! — Ива мотнул головой.
— Ну не шевелись! — сказал Лехо.
Я поймала аладара за ухо, дабы тот не смел поворачивать голову в ненужном направлении.
— Ах так?
Как было с моей стороны неосмотрительно оставлять хвост на произвол судьбы! Ива бессовестно этим воспользовался и подергал меня за хвост, чем вызвал у меня новый приступ смеха.
— Лехо, снимай быстрее, а то я со смеху помру! — сообщила я.
Ива снова подергал за хвост, я в долгу не осталась и подергала его за ухо. Он снова дернул за хвост, я шикнула на него сверху.
— Лиулю! — протянул Ива. Так у них с маленькими детьми сюсюкаются.
— Аштараван! — а это боевой клич арийцев.
— Шелг!
— Ив!
— Ну Шелгэ!
— Ну Ивастас!
— Ой не могу! Я со смеху помру! Я пошел обрабатывать картинки!
Лехо пулей выскочил из гостиной.
— Что он там наснимал! — ужаснулся Ива.
— Могу себе представить! — я снова расхохоталась.
— Вряд ли, — усмехнулся Ива.
Теперь когда картинограф исчез из поля зрения, он уже и не спешил подниматься. Или решил, что все равно не встанет? Да нет, вон даже поудобнее улегся. Я поймала пару белых прядей и завязала их бантиком на ухе.
— Эй! — Ива подергал ухом, и узелок упал.
— Чего красоту портишь! — пожурила его я, распутала пряди и откинула ему из на лицо. Ива моргнул и посмотрел на меня одним глазом. Я критически осмотрела результат.
— Нет, это как обычно, — раскритиковала я и отвела пряди от лица. — А вот это другой разговор.
Я выудила их своих необъятных волос самую маленькую заколочку и закрепила Иве пряди надо лбом, чтобы они не падали на лицо. Оглядела результат и заплела две косички на висках. Белые волосы послушно укладывались, как мне того хотелось. И почему у меня таких послушных нет? Волос полно, а толку никакого! Лучше бы поменьше, но послушные, или еще лучше волнистые. Неожиданно я почувствовала знакомую вибрацию прядей в руке, и до меня дошло, что Ива мурлычет. Унявшийся было смех снова решил отвоевать свои позиции, как я ему ни сопротивлялась. В итоге я все-таки рассмеялась, но списала этот смех на результат парикмахерской деятельности, а не ее последствия. Ой и весело!
— Ива, Шелгэ, идите смотреть! — воскликнул Лехо. — Да вы только посмотрите!
— Пошли, увидим, что он там наснимал, — я подпихнула Иву, чтобы он, наконец, все же встал. Тот с явной неохотой поднялся с дивана, я встала следом, и через секунду мы уже были в комнате у Лехо.
— Вот!
Мне в руки легла свежая картинка. Боги, вот это кадр! Я сидела на диване и крайней хитро посматривала в сторону, левую руку держал Ива, правой я придерживала его за ухо. Сам же Ива смотрел в кадр с таким мученическим выражением лица, что казалось, будто я его вообще замучила, а если еще и учесть, что хвост в кадр попал только частично, и то, что он за него дергает, было не видно, то впечатление ничем не портилось.
— Вот я маме пожалуюсь, как вы надо мной издевались! — хитро сказал Ива.
— Ага, я тоже!
Я передала ему следующую картинку, нарочно перевернув ее кверху ногами. Теперь получилось, что это Ива, злой и коварный, типа, прижал бедную меня к дивану и не отпускал. Ива долго никак не мог понять, как же это так получилось, пока я, сжалившись, не перевернула картинку.
— Ну, а вот самая-самая! — гордо объявил Лехо, издали показывая нам еще одну картинку.
Оказывается, он все же скартинил нас, хотя я думала, что со смеху обо всем позабыл. Дело было еще в полете, так что я довольно живописно зависла над диваном, Ива — надо мной, а в центре кадра были наши сцепленные руки. Н-да, картинка «Познание истины, или как арийка изведала горести аладарского равновесия». Я снова расхохоталась.
— Лехо. Супер! — похвалила я.
— Чего? — удивился мальчик.
— Ты гений! Такая картинка!
— А я думал, ты будешь ругаться и скажешь отдать, — удивился младший аладар.
— Конечно, скажу! Это же надо в рамку вставить. Такого кадра больше не будет! — заверила его я.
— Ты серьезно?
— Конечно! Я даже название придумала! — я тут же озвучила им то, что пришло мне в голову, когда я увидела картинку впервые.